Бремя страстей - [77]

— Почему вы мне сразу не сказали об этом?— спросил Рекс, и его глаза приобрели живой блеск. — Он живет здесь, вы же знаете. За конюшнями. Работает на меня.

— А что бы изменилось? По-моему, Уилли повезло, что он сам не сгорел. Возможно, пере­пугался и спрятался в лесу, на берегу реки. Его нашли собаки, когда мы искали Маккензи.

— Где он сейчас?

— У нас в участке. Не волнуйтесь, он на­кормлен и напоен. Я бы не сказал, что он в полном порядке, но ведь у него всегда крыша ехала?..

— О, Боже.— Рекс закрыл лицо руками.

— Так что Уилли, хотя у него с головкой и не все в порядке, видел Маккензи среди участников событий и не откажется от своих слов.— Доддс, видимо, считал, что свидетель­ство Уилли должно стать последним гвоздем, забитым в гроб Брига.

— Уилли несет ерунду,— вмешалась вдруг Кэссиди, не в силах больше выносить обмана. Хотя она подозревала, что шериф хо­чет заставить ее заговорить, но не могла не встать на защиту Брига.— Я хорошо отно­шусь к Уилли, мне жаль его, но думаю, что его слово не может быть использовано как свидетельство.

— Почему?

Ей приходилось соображать быстро, чтобы ее ложь не бросилась в глаза, прихотливо сви­ваясь в правдивую картину.

— Потому что я знаю Уилли лучше, чем вы. Он действительно нездоров. Это покажет любая экспертиза. А Бриг никогда не обидел бы Энджи. Он искал ее в ту ночь. Он приходил сюда; сказал мне, что подрался с Джедом, отколотил того его же собственной битой, воз­можно, даже переломил ему кости. — В не­истовстве она повернулась к отцу. — Ты дол­жен верить, папа, что Бриг не убивал ее.

— Почему?— спросил Доддс, облизнув языком пересохшие губы.

— Потому что… потому что, по-моему, он любил ее,— крикнула Кэссиди, чувствуя, что сейчас расплачется. — Я думаю, что он соби­рался жениться на ней. — Голос ее дрожал, слова с трудом срывались с языка.— Возможно, она была беременна… от него!..

— Нет! — Рекс поднялся с кресла. — Я не верю этому!..

— Черт побери! — Шериф ошеломленно уставился на нее, почесав в затылке. — Почему вы не сказали об этом раньше?

— Никто не спрашивал меня, и это… толь­ко мое предположение.

— Ну, если ваше предположение верно, тогда Маккензи не стоило убегать. Гораздо разумнее было бы прийти в полицию и рас­сказать нам в точности, что произошло. В про­тивном случае нам придется поверить Уилли.

— Бриг Маккензи не отец ребенка! — Рекс Бьюкенен отрицательно покачал головой, буд­то на сто процентов уверенный в своих словах.

— Папа…

— Она не интересовалась этим парнем, не настолько, чтобы…

О, Боже, что это меняет теперь? Энджи мер­тва, подумала Кэссиди. Стены комнаты, каза­лось, давили на нее. Она бросилась вон из кабинета, пробежала мимо сотен мерцающих свечей и проскользнула наверх. Дверь в комна­ту Энджи была закрыта, но она распахнула ее и сразу же отступила назад от волны хороших духов — запаха Энджи. Огромный портрет Лу­креции с годовалой Энджи на коленях по прежнему смотрел со стены. И куклы, все эти Барби, Кены, Четти, Кейти и прочие так же чинно стояли в застекленных шкафах.

Горечь утраты захлестнула Кэссиди, и она быстро закрыла за собой дверь.

Прислонясь к стене коридора, возле лест­ницы, она боролась со слезами, ноги плохо слушались ее. Бриг, где ты? — думала она, соскальзывая на пол. Где? Она закрыла лицо руками, но успела увидеть шерифа Доддса. Сощурив глаза, он рылся в заднем кармане, ища, видно, пачку жевательной резинки, и по­глядывая то на поминальный стол Энджи, то на место, где за перилами съежилась Кэс­сиди.

Кэссиди взглянула на календарь. Со време­ни пожара миновала неделя, но дом был по-прежнему погружен в траур.

Она вышла из своей комнаты и останови­лась на полпути к лестнице, услышав голоса внизу. Две лучшие подруги ее матери, Джеральдина Колдуэлл и Ада Алонсо, стояли в хол­ле, видимо, считая, что они здесь совсем одни.

— Потеря Энджи доконает Рекса,— пред­рекла свистящим шепотом Джеральдина. Они принесли домашние маринады, нарезанную ломтиками ветчину и другие деликатесы в ко­личестве, достаточном для того, чтобы про­кормить все страны третьего мира, хотя в доме ни у кого не было аппетита. — Он обожал эту девочку.

— Разве я не знаю? — Ада, мать Бобби, быстро перекрестилась и склонила голову, так как Кэссиди сверху увидела седые корни волос у нее на макушке, которые она тщательно пы­талась скрыть с помощью краски.

Когда же наконец эти добродетели оставят их в покое и перестанут кружить, словно гри­фы, появляясь в доме в любое время дня и но­чи, выражая соболезнования и раздавая доб­рые советы, поглаживая Кэссиди по плечу, как только она оказывалась поблизости! По мне­нию девушки, все это было сплошным при­творством.

А вчера заявилась Эрлин Спирс, жена про­тестантского священника. Хотя Рекс Бьюкенен всю жизнь был благочестивым католиком, Эр­лин сочла своим долгом представить церковь своего мужа и выразить соболезнование. Су­хая, чопорная и накрахмаленная, с губами, сложенными в неприязненную гримасу, она ос­тановилась возле портрета Энджи в обрамле­нии горящих свечей.

— Горе… какое горе,— произнесла она, выражая глазами сочувствие и притрагиваясь к кресту, свисавшему у нее с шеи. — Такая красивая девушка. Надеюсь, что Макензи найдут и он понесет заслуженное наказание. От него неприятности с самого младенчества. Давно знаю эту семейку!.. О Господи, о чем я болтаю, ведь я хотела выразить соболезнование от себя, преподобного и всего нашего прихода.