Бремя Бездушных - [4]

Но подобное развитие событий не устраивало того, кто недавно одержал верх над столь мощным порождением темной магии, как костяной голем. Сейчас кольцо на руке мертвеца не более чем декоративное украшение. Что бы с ним не делали, оно не явит свою силу никому, кроме своего владельца.

Однако древний артефакт не являлся единственной интересной вещью на жутковатом трофее. Серую кожу на ладони украшал символ, вид которого заставил незнакомца довольно улыбнуться; треугольник, вписанный в ровный, охваченный темным пламенем круг, делился на четыре части, в каждой из которых застыло немигающее око. Вдоль сторон вписанной в круг фигуры тянулись надписи на древнем языке, давно позабытом, но от этого лишь более опасном.

— Интересно… — незнакомец, положив трофей перед собой, один за другим стянул три перстня со своей правой руки. Аккуратно положив их рядом, он снова вытащил кинжал.

Пока губы мужчины беззвучно двигались, он все крепче смыкал левую ладонь на холодной костяной рукояти. Закончив читать заклинание, он коснулся отточенным лезвием правой ладони. Ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице, когда густая алая кровь закапала на траву.

Ни ветер, ни ливень не тревожили кровь, быстрым ручейком растекающуюся вокруг мужчины и формирующую на траве точно такой же рисунок, как на отсеченной руке.

Едва круг, охватывающий треугольник замкнулся, как ониксовое лезвие резко опустилось, и кисть мужчины упала на траву, рядом с отсеченной серой конечностью. Пригвоздив свою еще теплую ладонь к земле кинжалом, мужчина, поднял серую руку с кольцом-змеей и плотно прижал к своему кровоточащему обрубку. При этом лицо его сохраняло спокойное выражение, а взгляд был отстраненным, безжизненным.

Побледневшие губы вновь пришли в движение, произнося слова давно не звучавшие под небом этого мира. Мрак ониксового лезвия клочьями тумана, плавно растекся по пригвожденной к земле руке, полностью скрыв ее и растворив в себе, после чего вернулся обратно.

Торжествующая улыбка тронула тонике губы незнакомца, когда прямо на его глазах, приставленная к обрубку руки кисть начала обрастать недостающей плотью и менять свой серый цвет на более естественный.

Стоило мужчине закончить творить заклинание, как он резко сжал пальцы на правой руке в кулак, ощутив, как новая конечность полностью подчиняется ему. В тот же миг кольцо-змея ожило — пасть змея разжалась, выпуская кончик его же хвоста. Серебряное существо несколько раз скользнуло вокруг пальца, замерев на том же месте и вновь сомкнув клыки, будто ничего и не произошло.

К этому времени новую правую руку незнакомца уже было не отличить от его собственной. Лишь белый рубец вокруг кисти обозначал то место, где кожу рассекло ониксовое лезвие. Повернув новую конечность раскрытой ладонью к себе, человек в черных одеждах, не мигая, смотрел на символ, словно напитавшийся силой и ставший более явственным.

Темное пламя, охватывающее круг с заключенными в нем символами на миг ожило и обожгло кожу вспышкой боли, едва не лишившей мужчину сознания. Боль ушла так же неожиданно, как и появилась.

Переведя дух, незнакомец убрал кинжал, предварительно очистив его от налипшей к лезвию земли. Затем он медленно вернул на место свои перстни и еще раз сжал правую руку в кулак.

— Теперь ты принадлежишь мне, — едва слышно прошептал человек и, упав на мокрую траву, лишился сознания.

* * *

— Вы очнулись, господин Эгистес? — поинтересовался совсем еще юный женский голос, звучавший абсолютно безучастно. Несмотря на приятный тон, в нем не чувствовалось никаких эмоций, присущих молодым девушкам.

— Зачем спрашиваешь, если видишь, Алира? — Мужчина в черных одеждах сел. Морщась от чувства слабости во всем теле, он огляделся по сторонам.

Теперь, в свете, судя по положению полуденного солнца, дня, заброшенная деревня выглядела гораздо менее пугающе, чем в дождливую ночь. Запели птицы, мягко шелестела листва под теплым ветром, а на неспешно колышущемся ковре зеленой травы драгоценными камнями блестели капельки росы.

Освещенный ярким солнечным светом брошенный дом, заросший мхом по самую провалившуюся крышу, выглядел теперь даже уютно, а не пугающе, как во вспышках молний и неровном лунном свете.

Все это мужчина заметил мельком, не заостряя внимания. Подняв к лицу правую ладонь, он еще раз изучил руку, неприятно морщась при малейшем движении, когда вымокшая за ночь одежда неприятно касалась кожи и прилипала к ней, обжигая холодом.

Пальцы слушались превосходно, кожа, вместе с цветом приобрела чувствительность и самое главное — кольцо, кажется, признало нового хозяина, а значит и сила, заключенная в нем теперь не будет прозябать зря в сырой земле.

— Простите меня, мой глупый господин, но я хотела убедиться, что с вами все в порядке.

— Убедилась? — Тот, кто носил имя Эгистес Отверженный, недовольно скосил глаза на сидящую рядом девушку.

Она разместилась в двух шагах от него, усевшись на расстеленный плащ. Темные прямые волосы, ниспадающие до середины спины, открывали бледное миловидное личико со строгими чертами и внимательными темными глазами, смотрящими на мир с нескрываемым высокомерием. Прямой нос, тонкие губы и манера держаться свидетельствовали о далеко не деревенском происхождении девушки, которой на вид можно было дать не больше пятнадцати зим.