Братья - [31]
Мефодий не заподозрил ничего плохого — мало ли кто может ехать в эту непогоду в город. Он приостановил коня, чтобы дождаться и ехать вместе.
Но странно — стоило ему остановиться, как те всадники остановились тоже.
Мефодий подождал немного, послал лошадь вперед, и двое тоже тронулись следом за ним.
Это было уже подозрительным.
С Мефодием был лишь старинный кинжал, отбитый у врага, только об оружии рано было думать. У тех людей мог быть просто какой-нибудь свой разговор, и они не хотели, чтобы с ними рядом ехал неизвестный третий.
Но, когда навстречу Мефодию показались еще всадники, рука сама потянулась под одежду к кинжалу.
«Важно не дать им соединиться», — подумал Мефодий и погнал коня вперед.
— Стой! — закричали сзади.
Мефодий продолжал уходить от них.
Это могли быть разбойники. Встреча с ними была опасна. Вещи они забирали себе, пойманных людей продавали в рабство.
Двое впереди преградили дорогу. Задние торопили коней, но были еще далеко.
Не зря столько лет Мефодий проводил когда-то в конных упражнениях.
У одного из всадников он разглядел меч. Своего коня он направил прямо на этого человека, а сам увернулся от удара. Лошади их столкнулись, упали.
Теперь человек с мечом выкарабкивался из-под лошадиных тел.
Это был испытанный прием борьбы одного воина против двоих. Им владели немногие.
Мефодий спрыгнул со своего коня еще до падения. Он рванул на себя второго всадника, тот свалился на землю и вскрикнул неожиданно знакомым голосом:
— Пощади!
Мефодий вскочил на его коня и, не задерживаясь, поскакал к городу.
Его пытались догнать, потом отстали.
«Неужели то был Вихинг?» — думал Мефодий.
Голос нападавшего был похож на голос молодого священника Вихинга, недавно присланного зальцбургским архиепископом.
Но зачем священнику нападать на проезжего темной ночью?
К дому Мефодий подъезжал уже шагом. У дверей мелькнула чья-то тень, и Мефодий снова схватился за кинжал, но тут же отдернул руку.
— Наконец-то! А я уж тревожился, — проговорил Константин.
Мефодий решил не огорчать брата рассказом о приключении.
— Темно было, дорога плохая, пришлось медленно ехать.
— А конь у тебя чей? — удивился брат.
— Дали в селении. Мой сбил ногу, захромал.
Константин тоже решил не рассказывать брату о том странном взгляде священника. Мало ли что могло показаться.
— Странно, точно такого я видел у Вихинга.
«Все-таки его я сбросил с лошади!» — подумал Мефодий.
Утром он отвел коня на двор Вихинга. Навстречу вышел сам хозяин, он слегка прихрамывал.
Вихинг изобразил радостное удивление:
— Откуда вы его привели? Вчера какие-то воры угнали его.
— Когда вы встретите этих воров еще раз, надеюсь, вы скажете им, чтоб они не забыли вернуть мою лошадь. — Эта фраза далась Мефодию нелегко. Но раз уж он пощадил Вихинга вчера, сегодня надо было соблюдать вежливость.
В полдень незнакомый человек подвел к дому братьев их коня и сразу скрылся.
В 858 году, когда Фотий стал главой греческой церкви, почти одновременно во главе римской церкви стал папа Николай.
Был римский папа Николай человеком хитрым и властным. Спорить с ним боялись короли. Византийского императора он тоже хотел подчинить своей власти.
Патриарх Игнатий, которого свергнул Варда, не сдался. Всюду, где мог, Игнатий старался поносить Фотия.
Он писал жалобы папе римскому Николаю на окаянного Фотия, на то, что правит тот делами византийской церкви незаконно.
Папа римский прислал послов-легатов. Те пожили в Константинополе две-три недели, подивились красоте города и написали в Рим о том, что выбран Фотий законно, по правилам.
Иначе послы написать не могли. Так велел им сам Николай — признать законность выборов.
Но за это признание хотел теперь папа Николай подчинить своей воле Фотия.
В 862 году, когда Константин вернулся от хазар, Фотий показал ему послание папы римского.
Требовал Николай передать ему остров Сицилию, издавна принадлежащий византийской церкви.
— Сицилии ему не будет, так я и напишу, — сказал тогда Фотий.
Теперь получали братья из Византии тревожные письма.
Папа Николай объявил Фотия низложенным. Он признал свергнутого Игнатия единственным законным патриархом.
В ответ Фотий созвал священников на собор и торжественно объявил Николая еретиком, отлучил его от церкви.
Николай был так оскорблен этим решением, что тяжело заболел.
Хотя после этого греческая и римская церкви еще несколько раз мирились и ссорились и лишь потом окончательно разошлись, с того самого собора, созванного Фотием, началось разделение христиан на католиков и православных.
И другие тревожные вести приходили с родины.
Все началось хорошо — кесарь Варда окончательно перестал пьянствовать и решил всерьез заняться делами страны.
Фотий старался помочь ему советами.
А Василий Македонец нашептывал царю Михаилу:
— Отнимет ваш дядя корону у вашей царственности!
И Михаил испугался.
Весной большая армия во главе с кесарем Вардой, царем и Василием отправлялась на войну с арабскими пиратами.
Пираты завоевали остров Крит, грабили прибрежные греческие города, уводили жителей в рабство. Византийцы уже боялись жить близко от берега, бросали дома, уходили на новые земли.
За день до выхода армии Варду отвел в сторону Лев Математик.
