Братья Святого Креста - [15]
То было в Святой земле, куда, в числе многих, ныне уже свободных от земной оболочки и отошедших в вечность, — я шел для завоевания мест, где совершилась жертва Божественного Искупителя.
Во главе моего отряда, с поднятым забралом, сверкающим взором, дыша жаждой истребления, я мчался против врагов — врагов Христа, как думал я в своем ослеплении…
И вдруг таинственная сила осенила меня. Сквозь мое тело прошел невидимый удар, рука сама собою задержала повод, и благородный конь мой взвился на дыбы… Рыцари и латники, несшиеся вслед за мной, замерли на месте… Дикие крики сарацин, стремившихся на нас беспорядочной ордой, также внезапно смолкли, и полчища неверных, пораженные ужасом, остались прикованными к одному месту.
…во главе своего отряда я мчался против врагов Христа…
И тут все мы — воины, шедшие отвоевывать гроб Господень, и рать, противоставшая нам, сделались свидетелями чудного знамения: солнце, сиявшее в вышине, как бы померкло, задернутое и скрытое из глаз туманной, легкой дымкой. Мрак среди дня окутал нас и надвинулся на нас подобно покрову. И на темном, дымчатом фоне дрожащей и колеблющейся пелены, спускавшейся на нас, вырезалось кровяно-красное, резко очерченное гигантское изображение креста. Его подножие опиралось в побагровевший шар солнца, сам он занял весь видимый небосклон, и вершина его проходила сквозь покрывшую небо мглу и терялось в ней. И кресты, как символ нашего служения, изображенные на наших шлемах, щитах и латах, вдруг побагровели и загорелись кровяными переливами…
Невыразимый ужас сковал нас… Даже наши кони, захрапев и шарахнувшись, вдруг замерли, понурив головы. То же видение предстало и глазам неверных, пораженных чудным знамением.
Но вот на перекладине креста, там, где она перекрещивалась с его основанием, внезапно обрисовался яркий огненный круг. Лучи его расходились во все стороны, переплетались между собою, давали иглоподобные отростки, и в их прихотливой игре, в их режущем глаза блеске, пред нами явилось точное подобие тернового венца, возложенного некогда на святую главу Искупителя мира…
Необъяснимое, чудное и ужасное мгновение! Мог ли произнести кто-либо из нас хотя одно слово при виде этого таинственного видения?.. Слова замирали на устах, вместе с дыханием спирался крик, готовый вылететь из потрясенной груди, и в раскрытых, прикованных к таинственному видению глазах слезы умиления застывали от ужаса, переполнявшего душу…
Но вот огненный венец отделился от креста и кровавым огнем горел в темной мгле покрова, застилавшего и небо и солнце… Его отростки стали длиннее и теперь уже вполне походили на шипы терния. Он опускался все ниже и ниже — прямо над моей головой, так как я находился один между двумя враждебными полчищами. Огненные лучи осветили меня и моего коня, павшего на колени и скрывшего свою голову между передними ногами. Я хотел было сойти на землю, но члены мои не повиновались усилию воли.
Огненные лучи надвигались на меня, и весь я был залит кровавым светом. Глаза мои не различали уже ничего, и лишь трепетная молитва о спасении сама собой звучала в моем остановившемся сердце…
Когда я пришел в себя, вокруг меня стояли мои храбрые рыцари, взиравшие теперь на меня с каким-то недоумением и тайным трепетом: они видели, как терновый венец опустился на меня, и как иглы его вонзились в мою голову, залив всего меня кровавым светом… Прошла секунда, и дивное видение исчезло, дымчатая пелена раздернулась, и солнечный свет озарил меня, сидевшего, с преклоненной головой, на павшей на колена лошади, между сарацинами и рыцарями…
Что означало это знамение?.. Был ли я отвержен волею всемогущего Провидения или им избран ради совершения начертанных им таинственных путей?..
Слабый ум человеческий терялся, страх проникал в сердце, и взгляды окруживших меня товарищей выражали тяжелое сомнение, страх и ужас…
Но лишь только сознание вернулось ко мне, как я поднял палицу и с криком:
— Бог помогает нам! — устремился на все еще скованные ужасом полчища неверных…
Но только немногие рыцари бросились за мной — других удержал страх последовать за человеком, которому таинственный знак предсказал страдание…
Но панический ужас лишил сарацин возможности защищаться: они слышали, что святой символ христиан — крест — служит в помощь взирающим на него с верою. Они видели этот крест спускающимся с неба и покрывшим своею сенью устремившихся на них неверных людей, брони которых носили на себе изображение того же священного символа — и они бежали перед горстью рыцарей-крестонос-цев, за которых было само небо…
Такой был первый таинственный знак, указавший мне предопределение судьбы…
Под старость обыкновенно память сохраняет человеку с полной ясностью лишь картины и образы давно минувших лет — все после бывшее сглаживается, расплывается и исчезает, теряясь в пестром калейдоскопе пережитого. Может быть, картины детства и юности оттого и живее под старость, что самые впечатления молодости ярче, что они глубже врезываются в память, и что чем дольше живет человек, тем слабее и слабее воспринимает его разлагающийся организм впечатления жизни.
