Братья Sisters - [6]

— Мы вам очень обязаны, мэм, — произнес Чарли. — Мой брат болен и не может спать под открытым небом.

Старуха не ответила, и Чарли вслух подумал:

— Не глуха ли она?

— Нет, я не глуха, — ответила старуха и зубами перекусила проволоку.

— Я лишь высказал предположение, — поспешил оправдаться Чарли. — И вовсе не хотел никого оскорбить. Напротив, слух у вас отменный, острый! И, позвольте заметить, у вас чудесный дом.

Отложив недоделанное украшение, женщина обернулась к нам, но и на сей раз я не сумел разглядеть ее лица из-за пляшущих теней от тряпок.

— Думаете, я не поняла, что вы за люди? — Она указала кривым пальцем на наши оружейные пояса. — Бесполезно, не притворяйтесь.

Чарли тут же переменился, точнее вновь стал собой.

— Ну хорошо, — сказал он. — Кто же мы, по-вашему?

— Убийцы, я права?

— Раз носим оружие, значит, убийцы?

— За вами следуют мертвые.

Волосы у меня на затылке зашевелились. Глупо, конечно, но я не осмелился обернуться. Чарли же продолжил как ни в чем не бывало:

— Боитесь, что и вас укокошим?

— Я ничего не боюсь, — ответила старуха. — И уж тем более не опасаюсь ваших пуль и слов. — Она посмотрела на меня. — Но ты боишься, что я тебя убью?

— Я очень устал, — невпопад ответил я.

— Ну так ложись, — велела женщина.

— А вы где устроитесь?

— Мне сегодня сна не видать — к утру надо закончить работу. После, меня здесь, по большей части, не станет.

Лицо Чарли сделалось каменным.

— Дом не ваш, верно?

Старуха напряглась и вроде даже перестала дышать. Потом она откинула с головы тряпки, и в слабом свечении лампы я увидел ее лысый череп: лишь тут и там торчали редкие пучки жиденьких седых волос да темнели вмятины, как на боках переспелого плода.

— Каждое сердце звучит по-своему, — сказала она, обращаясь к Чарли. — Точно так неповторим и звон каждого колокола. Твое сердце, юноша, стучит угнетающе, мне больно слышать его биение. И больно заглядывать тебе в глаза.

Долгое время Чарли и ведьма молча смотрели друг на друга. Глядя попеременно на их лица, я не мог сказать: кто из двоих о чем думает? Наконец старуха укрыла череп тряпьем и вернулась к работе, а Чарли растянулся прямо на полу. Я, испугавшись ведьмы, устроился рядом с братцем, не на тюфяке. Безопаснее было держаться друг друга.

Страх страхом, а болезнь так ослабила меня, что я очень скоро заснул. Во сне я очутился в точной копии ведьминой хижины, правда, стоял и смотрел сверху вниз на себя спящего. Старуха поднялась из-за стола и приблизилась ко мне и Чарли. Я, спящий, заворочался и вспотел. Чарли же спал как убитый. Женщина тем временем наклонилась к моему братцу и руками раздвинула его губы. Из складок ее одежд в рот Чарли потекла какая-то черная дрянь, и я — не спящий, а бодрствующий — закричал, чтобы ведьма перестала, ушла, не трогала моего братца. С криком же я и пробудился.

Чарли лежал рядом и смотрел на меня. Он так спал, с раскрытыми глазами, чего я вечно пугался. Старуха по-прежнему сидела за столом. Горка бусин перед ней заметно уменьшилась, значит, времени прошло прилично. Ведьма смотрела в темноту дальнего угла. Что там увидела? Она все смотрела и смотрела, не отворачивая головы, и я, плюнув, снова лег. Сон пришел почти моментально.

Глава 8

Проснувшись утром, я не застал рядом Чарли. Потом обернулся, заслышав шаги, и увидел братца. Он стоял у выхода и смотрел на пустырь перед хижиной. День выдался ясный. Лошади топтались на месте, привязанные к корням перевернутой коряги: Шустрик чего-то вынюхивал в подмерзшей траве, а Жбан дрожал и пялился в пустоту.

— Старуха ушла, — произнес Чарли.

— Скатертью дорога.

Поднявшись, я было направился к выходу (хотел справить малую нужду), но Чарли — какой-то осунувшийся, словно и не спал совсем — преградил мне путь.

— Уйти-то ушла, но и нам кой-чего оставила на память.

Братец указал на дверной проем, поперек которого висела нить бусин. Тут же вспомнились старухины слова: «После меня здесь по большей части не станет». По большей части… однако не полностью.

— Что скажешь? — спросил я у Чарли.

— Это уж точно не для красоты повешено.

— Она повесила, а мы снимем, — ответил я и потянулся к бусам.

Тут Чарли перехватил мою руку и сказал:

— Не трогай, Эли!

Мы отошли от двери, чтобы обдумать варианты действий. Лошади, заслышав наши голоса, обернулись и теперь смотрели в сторону дома.

— Под бусами не пройти, — сказал Чарли. — Остается выбить окно и вылезти на улицу.

Я похлопал себя по животу, который, надо сказать, всегда отличался изрядной полнотой, и заметил, что в маленькое отверстие мне не пролезть. Чарли ответил, дескать, попытка не пытка. Я же парировал: застрять в дырке и тужиться, влезая обратно в дом, — именно что пытка. И поэтому я даже пробовать не стану.

— Ну, — произнес Чарли, — тогда я вылезу один. Дождись меня: добуду инструменты и расширю для тебя проход.

Сказав так, он установил под окном колченогий стул и забрался на него. Выбил стекло рукояткой револьвера, подтянулся и вылез. Потом мы встретились у дверного проема: он снаружи, я внутри. Он улыбался, я нет.

— Ты смотри-ка, — пробормотал Чарли и принялся стряхивать с живота осколки стекла.

— Не нравится мне твой план, — признался я. — Ты сейчас поскачешь искать добрую душу, которая одолжила бы инструменты. Только зря по лесу промотаешься, а мне томиться в этой халупе… Что, если ведьма придет?