Братья с тобой - [50]

И вот однажды, когда расписание маминых лекций позволило, Зоя уговорила маму проводить ее до школы. Зачем — не сказала. Но очень просила. И мама пошла проводить.

Идут они снова мимо той калитки. Мальчишка, ее мучитель, уже не один, с каким-то приятелем.

А Зоя идет гордо рядом с мамой и даже замечать мальчишку не хочет. Презирает.

Мальчишка маму рассмотрел. И сказал приятелю:

— Мать у нее русская.

А мама обернулась и спросила его:

— А какая тебе разница, мальчик?

А он и сам не знал, какая разница. Дома что-то плохое про евреев слышал.

Но дразниться с тех пор перестал.

В детский лагерь на следующее лето мама Зою не пустила. Еще опять чем-нибудь заболеет. Замучилась девочка.

Муж Марты Сергеевны летом работал в совхозе. Выгодно: фрукты даром, яблоки и персики. Он и предложил взять туда Екатерину Митрофановну с детьми. Сказал, что это его сестра двоюродная. Продуктовые карточки с собой взяли, хлеб туда привозят из города. Молоко покупать можно, овощи тоже: помидоры, лук, редьку. А фрукты — подбирай падалицу сколько хочешь.

И стали они жить в Чули, в шалаше. Шалаш треугольный, обложенный тростником и листьями. В шалаше — стол и кровать из ящиков. Как у Робинзона. Но спали не на кровати, — стелили на берегу Чулинки рядно и ложились вповалку. Тепло, укрывались только простынками.

Настоящие Робинзоны! Зое новая жизнь очень понравилась. Утром ее будил шум речонки — речка гремела, грохотала, стукаясь о камешки, о глинистые берега. Речка всегда торопилась. В стороне блеяли овцы Амана — совхозного сторожа. Пели разные птицы, — их тут было очень много, разноцветных, незнакомых. Зоя мечтала увидеть говорящего попугая. Но, как ни присматривалась, попугая не встретила. Даже неговорящего.

Бабушка разводила костер и кипятила чай. Туркменка приносила молоко. На завтрак были хлеб и горячее молоко, — бабушка его всегда кипятила, боялась бруцеллеза. И сколько хочешь яблок или персиков. На обед были суп и каша. И, конечно, яблоки и персики. На ужин — опять чай с хлебом. И каша, если осталась.

Яблоки и персики Зоя собирала в саду сама. Под деревьями. С веток ничего не рвали, нельзя. А зачем и рвать, если на земле полно? И очень хорошие, спелые.

Сад рос в ущелье, он был как бы в несколько этажей. Верхние деревья тоже получали полив. Как попадала туда вода — Зоя не знала, но речная вода текла каким-то образом снизу вверх. Чудеса. Водой командовал старый Аман.

Персики… Какие там были персики! И маленькие, нежно-лимонного цвета — «Сольвейг», и лилово-красные, дымчатые, широкие, как помидоры. И розовые, и оранжевые, в легком пуху, и совсем почти белые, белые даже когда созреют.

Интересно было гулять в совхозном саду. Зоя находила там красивые полосатые иголки дикобраза, большие, словно длинные карандаши. Эти сокровища она приносила домой и складывала в шалаше под столом. Один раз нашла чешую змеи, целую, как прозрачный чулок-паутинка. Наверно, змея вылезла из нее и бросила старую одежду на дороге. Хорошенький чулок! Зоя принесла его тоже в шалаш. А Дурды, сын. Амана, испугался и сказал:

— Скорей выкинь, а то он придет за своим одежда.

Но Зое жалко было выбросить такую замечательную вещь. Может, и не придет? Интересно будет показать девочкам в Ленинграде, когда домой вернемся.

Был там у них свой маленький огород — капуста и тыква. Зоя ходила полоть. Вырывала травку, чтобы капустине легче дышалось или тыквине. А потом, когда оранжевые цветы отцвели и получились толстые круглые тыковки, Зоя стала наблюдать, как быстро они растут. С каждым днем всё крупней и крупней становятся.

— Вот эту скоро срежем и сварим, — сказала бабушка, глядя на одну крупную тыкву.

Зоя по утрам ходила эту тыкву приветствовать, говорила он: «С добрым утром!» Скоро совсем большой стала тыковка, больше Зоиной головы. Один раз утром побежала Зоя с ней поздороваться, а тыквы нет. Только черенок перегрызенный торчит. Смотрит кругом, а далеко за деревьями улепетывает какой-то колючий, большой, и тыква на спине. Дикобраз, конечно, иголки полосатые. Вор несчастный! Ясно, он, — возле стебля тыквы несколько иголок осталось — выронил, когда спиной накатывался на тыкву, чтобы взять ее на свои колючки.

И жалко было тыквы, и интересно: где еще такое увидишь?

И только скучно было без мамы. И без книжек. Зоя здесь ничего не читала. Зато дома она читала всё, что ни попадало под руку: и рассказы Житкова, и «Робинзона», и про Чичикова — с неизвестным названием, потому что без обложки, и «Аэлиту», — очень интересные истории.

Мама присылала с мужем Марты Сергеевны то письма, то деньги на молоко, то постное масло, то крупу. А сама приезжала очень редко. Недавно мама прислала денег и велела купить у. Амана ягненочка. Купили. Зоя собирала ему падалицу. Ягненок рос на яблоках и персиках.

Бабушка сказала, что, может быть, мама приедет в следующую субботу. Потому что наступает новый месяц и кто-то должен же привезти хлебные карточки.

Зоя с нетерпением ожидала следующей субботы. Не ближней, а следующей. Ждать надо долго, целых десять дней.

Глава 15. Сын

Люся приехала в субботу вечером. Шинель и погоны со звездочками старшего лейтенанта облегчали ей и дорогу и каждый шаг в этом далеком от фронта незнакомом городе. Военная фуражка на светло-русой коротко остриженной голове выглядела бы даже кокетливо, если б не усталое, сосредоточенное выражение лица. Почти всю дорогу Люся спала. В маленьком черном чемоданчике с уголками, обшитыми светлым металлом, лежали теплые детские вещи и остатки «сухого пайка»: полкирпичика ржаного хлеба, кусочек тугой, гранитного цвета колбасы, банка американской свиной тушенки да десять кусков пиленого сахара.