Братья Кип - [28]

Однако, проходя мимо рубки, дверь которой была открыта, он вошел в нее и внимательно осмотрел. Когда туземец вновь появился на палубе, взгляд его остановился на пушке, назначение которой, как видно, ему было известно, ибо он закричал:

— Мера… Мера! — что значит на языке папуасов «молния», «огонь».

В этот момент взгляд его сверкнул, но тут же погас, и лицо его вновь приняло то бесстрастное выражение, которое так свойственно представителям этой расы. Затем вождь подошел к веревочному трапу, перемахнул через борт, спустился в пирогу и, кинув последний взгляд на бриг, схватился за весла. Его товарищ взял вторую пару весел, и лодка, ловко маневрируя, вскоре скрылась за поворотом острова Д'Антркасто.

— Заметили ли вы, как внимательно он осматривал корабль? — спросил Карл Кип.

— Это меня очень удивило, — ответил Хаукинс.

— Очевидно, ему было небезразлично, какими силами располагает бриг, — высказал предположение капитан.

Между тем на море установился полный штиль, и последние морщинки исчезли с его поверхности. Капитан Джибсон принял решение зачалить бриг цепью в пятьдесят сажень у острова и ждать, когда поднимется юго-западный ветер. Флиг Балт одобрил идею капитана, и не случайно. «Ночь будет дождливой и безветренной, — накануне говорил ему Мод, — если судно причалит к берегу, возможно, Хаукинс, голландцы и Нат Джибсон пойдут спать в каюты. Тогда на палубе останутся только капитан и вахтенные. Может быть, это последняя возможность избавиться от Джибсона…»

Но в дело вмешался Карл Кип:

— Я на вашем месте не делал бы этого, капитан, места здесь опасные, можно в любой момент ожидать нападения туземцев… В этом случае лучше не тратить время на снятие якоря и поднятие парусов, а сразу уходить, воспользовавшись хоть самым малым ветерком.

Капитан согласился и, к неудовольствию Флига Балта, приказал не убирать на ночь паруса; бриг остался на расстоянии двух-трех миль от острова Д'Антркасто.

Дождь, который начался в пять часов вечера, оказался недолгим. Глухие раскаты грома и вспышки молнии предвещали грозу. Температура поднялась до девяноста градусов по Фаренгейту,[99] и никто не ушел в каюты. Даже матросы, свободные от вахты, расположились на палубе.

Боцмана и Вэна Мода вновь постигла неудача.

Тем временем капитан распорядился внимательно следить за любым приближающимся предметом. Вахтенные были выставлены и на корме и на носу, ибо, что бы ни говорил мистер Хаукинс, все же Карл Кип считал, что туземец хотел не столько обменять на что-нибудь свою птицу, сколько выведать силы экипажа и боевую оснащенность судна.

Пока обсуждали мнение Карла Кипа, разговор незаметно перешел на другие темы и постепенно прекратился сам собой. Тент свернули, чтобы легче было дышать, и глубокая тишина воцарилась вокруг. Наступила непроглядная ночь. Ни огонька на острове, который в этот час казался необитаемым. Сон смежил веки самых упорных, когда вдруг раздался голос Джима.

— Пироги, пироги! — кричал юнга.

В мгновение все были на ногах — капитан, пассажиры, экипаж. В кромешной тьме ничего нельзя было увидеть. Может быть, Джиму показалось? Капитан приказал всем замереть, и в полной тишине они услышали плеск весел. На этот звук один из матросов направил свет фонаря — и все увидели множество пирог в тридцати футах от корабля. Если бы не бдительность юнги, туземцы внезапно бы атаковали бриг, который не успел бы подготовиться к обороне.

По приказу капитана матросы бросились к рубке и вооружились. Теперь каждый держал ружье или револьвер с патронами, и все заняли свои места вдоль левого борта, за которым скопились пироги. Туземцы поняли, что неожиданная атака сорвалась и ждать больше нечего. Град стрел и камней, пущенных из рогаток, обрушился на корабль. Папуасов оказалось не меньше шести десятков на десяти больших пирогах. Шестьдесят против пятнадцати, включая юнгу.

— Огонь! — скомандовал капитан.

Грянул залп. Одновременно с воплями ужаса новая туча стрел обрушилась на корабль.

— Теперь подождем, — сказал капитан, — когда полезут на корабль, стрелять в упор!

Ждать пришлось недолго, спустя мгновение пироги вплотную подошли к корпусу судна. Папуасы хватались за ванты,[100] подтягиваясь к стрингерам, стремясь забраться на палубу. Там они, правда, не могли пользоваться стрелами и рогатками, но зато могли пустить в ход «паранги» стальные ножи, которыми они владели с невероятной ловкостью. И все же первая атака была отбита — туземцы, добравшись до края борта, полетели вниз.

В отблесках выстрелов моряки узнали одного из туземцев, конечно, того самого папуаса, который побывал недавно на корабле.

Силы были столь неравны, что, если бы вождю папуасов удалось попасть на палубу, экипаж «Джеймса Кука», несмотря на обладание огнестрельным оружием, был бы весь перебит. К сожалению, корабельная пушка оставалась в бездействии, так как пироги подошли к самому борту.

Пассажиры и матросы «Джеймса Кука» отчаянно защищались. И хотя среди осажденных появились раненые, Питер Кип и матрос Бернс получили ножевые раны — один в руку, другой в плечо, — ни один из них не покинул свой пост. В какое-то мгновение вождь и двое дикарей с ножами в руках схватились за ванты и были почти у стрингеров, а их пирога направилась к корме. Успев вовремя заметить это, Карл Кип и Нат Джибсон кинулись к атакующим. Голландец двумя выстрелами в грудь убил вождя, а Нат Джибсон сделал несколько выстрелов по пирогам.