Братья Гримм - [84]

Вновь потребовалось издание сборника сказок, приобретающего все большую известность и признание. Речь шла о «большом» издании, но пользовалось спросом и «малое».

И вот весной 1843 года пятое издание «Сказок» увидело свет, и Вильгельм опять посвятил его Беттине фон Арним. Почти ровесница братьев Гримм, она была дружна с ними на протяжении десятилетий, жила в добром соседстве в Берлине и делила все радости и заботы. И опять Вильгельм нашел прекрасные слова для дарственной надписи: «Я не дарю Вам одно из тех роскошных растений, которые пользуются здесь, в Тиргартене, особым уходом, не дарю золотых рыбок из темной воды, над которой стоит изваяние улыбающегося греческого бога, по почему бы мне еще раз не преподнести Вам эти скромные цветочки, которые снова и снова свежими появляются из земли?

Я же сам наблюдал, как Вы тихо стояли перед каким-то совсем обычным цветком и с радостью ранней юности рассматривали его».

Год спустя Якоб писал о сказках и преданиях, что они «до сегодняшнего дня дают молодежи и народу здоровую пищу, от которой никто не откажется, сколько бы ни подавали других блюд». Именно сказкам и преданиям Якоб предсказывал долгое будущее.

Таким образом, первые годы жизни братьев Гримм в Берлине были заполнены преподавательской деятельностью, научной и литературной работой. При таком обилии обязанностей работа над «Словарем немецкого языка» несколько затормозилась. О нем, конечно же, не забывали. Однако о редактировании и печатании первого тома пока думать было рано — не собрали еще весь материал.

Это, однако, никоим образом не отразилось на отношении общественности к братьям Гримм. Они по-прежнему пользовались высоким авторитетом в Берлине, получали приглашения к королевскому обеду в Шарлоттенбург; их величества вели с ними долгие беседы — король и королева были заинтересованы в том, чтобы братьям-ученым понравилось в Берлине.

Особенно их любили студенты. 24 февраля 1843 года, в день рождения Вильгельма Гримма, а также по поводу выздоровления их профессора после тяжелой болезни молодежь устроила факельное шествие. В этот день братья никого не приглашали. И все-таки в дом в Тиргартене пришло столько друзей и знакомых, что в комнатах стало тесно.

Дворник подметал улицу перед домом. Поползли слухи, что студенты задумали что-то. Они появились, когда уже стало смеркаться, образовали возле дома полукруг. Темноту ночи разрезали горящие факелы. Братья Гримм вместе с гостями вышли на балкон, и молодежь начала петь. В этот час по улице не ездили кареты. Чистые и звонкие голоса далеко разносились вокруг, из окон выглядывали жители соседних домов. В доме появилась своего рода делегация студентов — представителей от различных немецких земель, чтобы вручить поздравительный адрес. В адрес были вложены торжественная песня и стихотворение, которое один норвежский студент написал на датском языке в знак признания заслуг братьев Гримм в области изучения скандинавской литературы. Звучали приветствия, обменивались рукопожатиями. Снизу раздавались громкие заздравные возгласы.

Вильгельм обратился к студентам со словами благодарности за их любовь и участие. «Год назад, — сказал он, — я лежал тяжело больной и не надеялся, что вновь буду стоять перед вами и трудиться для вас. Я только мог просить, чтобы небо сохранило мне жизнь. Но я получил гораздо больше и могу сегодня, находясь среди вас, радоваться знакам вашего дружеского расположения к нам. Мы не хотим присваивать его только себе, а видим в нем выражение вашей любви к нашим трудам и нашим исследованиям. Эти труды посвящены изучению нашего отечества. Изучение германской древности требует серьезного и искреннего к себе отношения. Здесь нужен и энтузиазм, которого у вас хватает и с которым вы за все беретесь, — это прекрасный дар вашего возраста, на котором покоится будущее».

Притихшие студенты спели «Gaudeamus igitur»29, погасили факелы и отправились через Тиргартен по домам.

Большой и малый мир

С появлением железных дорог и пароходов стал манить далекий и великий мир. Для поколения, выросшего вместе с почтовой каретой, новые средства передвижения таили в себе новые, необъятные возможности. Сеть сообщений не была еще такой разветвленной, чтобы вовсе отказаться от почтового экипажа, и все же работу по перевозкам на большие расстояния вместо лошадей взяла на себя сила пара.

Поездка через Альпы по городам Средиземноморья по-прежнему была далеким путешествием и доступна далеко не всем. Невозможно было быстро съездить в Рим или Неаполь; для такого путешествия, чтобы хоть что-нибудь увидеть, приходилось тратить недели или даже месяцы.

Болезненного Вильгельма Гримма не тянуло в далекие края. Он оставлял Берлин лишь ради небольших путешествий. Так, в 1841 году вместе с женой он провел несколько дней в Ханау, постоял перед домом, в котором родился, но когда заглянул через открытое окно в квартиру, то из-за новомодной элегантной обстановки она показалась ему совершенно чужой. А вот в Штайнау все осталось по-прежнему. С волнением шагал он по старым переулкам, постоял около лавки булочника, из которой когда-то сестра Лотта, одетая в белую курточку, приносила сдобный хлеб; прошел мимо дома, в котором работал его отец; на кладбище за городом прочитал полустершуюся от непогоды надпись над могилой деда. Прогулкой по Рейну Вильгельм и Дортхен завершили путешествие в Кёльне.