Братья Дуровы - [65]
То было тугое время, когда приходилось зачастую жить впроголодь. Единственными, ближайшими друзьями оставались тогда Бишка и Сократ. Дуров делился с ними своими горестями.
— Плохо нам живется. Комната наша не топлена, платить за нее нечем — денег нет… Скоро нас отсюда выгонят на улицу. Придется ночевать в холодном балагане…
Так и случилось, пришлось поселиться вместе с другими артистами, положение которых тоже было отчаянным. Сборов не было, антрепренер не платил жалования. Труппа голодала.
Кроме клоуна Владимира Дурова в труппе были силач Подметкин, на афише нежно звавшийся Незабудкиным, «человек-змея» его жена — «королева воздуха», шпагоглотатель и музыкант, игравший на нескольких инструментах.
Особенно страдал от голода силач.
— Я жрать хочу! Дай полтинник! — кричал он антрепренеру.
— Где взять полтинник-то? Сбору опять было три рубля тридцать копеек, — оправдывался антрепренер.
— У меня мускулы слабеют… — плакался атлет.
— A y меня вот трико разорвалось… — вторил «человек-змея».
— Разве балаган поджечь? Страховку получить… — гадал хозяин.
Вечером в сочельник, зная, что труппа будет особенно настойчиво требовать денег, он куда-то исчез.
— Ох, наша жизнь каторжная! — жаловалась «королева воздуха». — Порядочные люди на рождество гуся едят.
— Гм… гуся-то и мы могли бы съесть… — задумчиво процедил голодный атлет.
— Откуда?
— А вот его гуся!
— Вы с ума сошли! Сократа моего съесть? — ужаснулся Дуров.
— Ха-ха-ха… Испугался?
— Ну, ладно, не волнуйся, иди погуляй, — вмешался музыкант. — А я вот пойду одного знакомого купца попрошу, может, полтину отвалит.
Тяжко было на душе после этого разговора. Дуров вышел на улицу, принялся бродить по городу, пытался заглушить голод. Однако пронизывающий холод заставил вернуться в балаган.
Там он застал веселое общество. Слышался смех, звон стаканов.
— Володя, друг! — приветствовал атлет. — Садись пей, закуси!
— Закуси, закуси… Кто-то, а уж ты полное право имеешь попробовать этой закуски.
— Ха-ха-ха-ха! — катился от смеха «человек-змея».
«Что-то кольнуло мне в сердце, — вспоминал Дуров. — Я сделал шаг к столу. Там красовался большой рождественский гусь. Страшная мысль промелькнула в сознании. Я бросился в угол, где в клетке обитал мой Сократ. Клетка была пуста. Я понял все…».
Не помня себя от гнева, Дуров кинулся на сидящих с кулаками. Кого-то ударил, кого-то сбил с ног. Слезы душили его, охватив опустевшую клетку Сократа, он плакал.
Только Бишка разделяла горе своего хозяина — подошла, стала лизать его лицо.
Много лет минуло с того времени, но Дуров не забывает жестокой гибели Сократа. Не забывает он других своих четвероногих и крылатых друзей. Некоторые из них дожили до преклонного возраста и после смерти остались в виде чучел в «некрополе».
Постижению жизненных законов, изучению психологии тех, кого природа поручила попечению человека, посвящает себя Владимир Леонидович Дуров.
Молодое Советское государство всемерно поддерживает начинание Дурова. Его Уголок на Божедомке становится своеобразным научно-исследовательским центром.
Чудеса природы
Теперь я буду говорить о самом для меня приятном — о собаках.
А. Брем
«Молодая рыжая собака — помесь таксы с дворняжкой — очень похожая мордой на лисицу, бегала взад и вперед по тротуару и беспокойно оглядывалась по сторонам. Изредка она останавливалась и, плача, приподнимая то одну озябшую лапу, то другую, старалась дать себе отчет: как это могло случиться, что она заблудилась?»
Так начинает А. П. Чехов свой рассказ «Каштанка».
«Каштанка была молоденькая рыжая собачка, которой пришлось быть первой из дрессированных мною собак, — вспоминает В. Л. Дуров. — До того как она попала ко мне, ее хозяин был бедный столяр. Каштанка заблудилась, потеряла хозяина и попала ко мне на выучку.
Ее история послужила поводом для знаменитого рассказа А. П. Чехова „Каштанка“, написанного автором с моих слов».
Судьба Каштанки оказалась примечательной для истории литературы. Рассказ, рожденный жизнью, обогащенный искусством, стал художественным шедевром.
Забитая, вечно голодная собака, которой в доме столяра вместо еды давали нюхать табак или, того хуже, мучили таким «фокусом» — предлагали кусочек мяса, привязанный к веревке, а когда она глотала приманку, то ее вытаскивали из желудка обратно, тем не менее возвращается к своему хозяину. Так велика преданность Каштанки, она заставляет забыть все обиды и глумления над собой. Сила ее верной любви побеждает страх новых мучений.
Литературный финал имел жизненное продолжение.
Молодой циркист, в то время сам изрядно бедствовавший, все-таки избавил Каштанку от дальнейших страданий, выкупив ее у жестокого хозяина. Обученная разным фокусам, она долго выступала с Владимиром Дуровым на арене.
Впоследствии он дрессировал немало других собак. Среди них были и породистые и простые дворняжки, большие и маленькие, различные по характеру и способностям, привлекательные и не блиставшие красотой, однако все они становились ему близки и дороги.
В чем тайна их обаяния? В необычайном уме? В глубоком чувстве привязанности? — спрашивал себя Дуров и отвечал: нет, не только в этом! Как талантливо они стремятся постичь человеческое, приблизиться к человеку своим сердцем и разумом, как щедро и бескорыстно доверяют ему свою обидно короткую жизнь.
Эта книга — увлекательное описание жизни, путешествий и общественной деятельности великого норвежского исследователя Арктики Фритьофа Нансена. Его замечательный переход через Гренландию, знаменитый дрейф во льдах на судне «Фрам» и другие экспедиции явились крупнейшим вкладом в науку.Нансен был видным общественным деятелем. По окончании первой мировой войны Лига наций назначила его верховным комиссаром по делам военнопленных. На этом посту Нансен отдавал все свои силы помощи жертвам войны.Великий норвежец с глубокой симпатией отнесся к Октябрьской революции.
Выдающийся русский артист Василий Иванович Качалов вошел в историю театра как замечательный актер-мыслитель, утверждавший в своем творчестве высокие общественные идеалы. Он был носителем реалистического, передового искусства великой жизненной правды, которое сделали своим знаменем К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко и созданный ими Московский Художественный театр.Эта книга рассказывает о жизненном пути В. И. Качалова, формировании его как актера, творческих поисках, работе над созданием незабываемых образов.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами биографическая повесть о жизни и творчестве художника, великого голландского мастера, Рембрандта ван Рейна.Послесловие И. В. Линник.
Повесть о Крамском, одном из крупнейших художников и теоретиков второй половины XIX века, написана автором, хорошо известным по изданиям, посвященным выдающимся людям русского искусства. Книга не только знакомит с событиями и фактами из жизни художника, с его творческой деятельностью — автор сумел показать связь Крамского — идеолога и вдохновителя передвижничества с общественной жизнью России 60–80-х годов. Выполнению этих задач подчинены художественные средства книги, которая, с одной стороны, воспринимается как серьезное исследование, а с другой — как увлекательное художественное повествование об одном из интереснейших людей в русском искусстве середины прошлого века.
Книга посвящена замечательному живописцу первой половины XIX в. Первым из русских художников Венецианов сделал героем своих произведений народ. Им создана новая педагогическая система обучения живописи. Судьба Венецианова прослежена на широком фоне общественной и литературно-художественной жизни России того времени.
