Братья Бельские - [50]
Их опасения не были напрасными, 9 июля в Новогрудок прибыл гауптштурмфюрер СС Артур Вильке с отрядом из тридцати шести человек, главным образом латышей. Вследствие неразберихи по линии связи это стало для Вильгельма Трауба, новогрудского комиссара, полной неожиданностью, что, впрочем, не помешало ему «поднять вопросы безопасности», которые требовали незамедлительных действий. Один вопрос касался польских партизан, другой затрагивал гетто. Трауб хотел раз и навсегда разделаться с евреями.
«Трауб считает, что партизаны собираются предпринять попытку массового освобождения из гетто», — написал Артур Вильке в своем донесении от 11 июля. Однако, посовещавшись, нацисты решили сосредоточиться сначала на поляках. 31 июля за помощь партизанам было арестовано одиннадцать монахинь-католичек. На следующий день, в четыре утра, их расстреляли около Скрыдлева, на месте массового убийства евреев 8 декабря 1941 года.
К сентябрю в гетто поползли слухи о том, что всех евреев Лиды вывезли из города. И уж конечно евреи Новогрудка должны были стать следующими.
19 сентября в гетто состоялось тайное собрание, на котором решалось, стоит ли бежать через туннель. По словам Джека Кагана, в то время четырнадцатилетнего мальчика, приблизительно пятая часть его участников была, по разным причинам, против побега. Один говорил, что туннель, длина которого теперь составляла около 250 метров, обязательно обрушится. Другие были уверены, что немцы непременно узнают о побеге и всех убьют.
Тем не менее они решили бежать — причем обязательно в дождь, когда больше шансов уйти незамеченными. В воскресенье, 26 сентября, разразилась гроза, и стало ясно: день настал. Электрик Раковский обесточил прожектора, все было сделано так, будто случилась обычная неполадка, в то время как в туннеле оставался свет.
«Мы выстроились в длинную вереницу, — писал Каган в своих мемуарах. — Было очень тихо, и в полумраке лица были едва различимы. Я думал о своей семье… Мое единственное желание состояло в том, чтобы не достаться врагу живым».
Общее количество беглецов составило почти 240 человек. В гетто остались одни старики. «Дети, вы бегите, — сказал один из них. — А мне незачем бежать».
Каган уходил одним из последних. Когда он собирался спуститься в туннель, раздались выстрелы. «Для меня и речи не могло быть о том, чтобы остаться, — писал он. — Когда я выбрался из туннеля, вокруг свистели пули».
— Дождь лил как из ведра, и грохотал гром, — вспоминала Рая Кушнер. — Мы выбрались из туннеля. Все бросились бежать кто куда. Инстинкт самосохранения заставлял людей разбегаться, вместо того чтобы держаться вместе. Мы начали терять друг друга.
Некоторые, перепутав направление, побежали к забору гетто и были убиты охранниками, которые, вероятно, подумали, что это напали партизаны. Всего погибло около девяноста человек, среди них был и Берл Йоселович.
Тем же вечером полицейские обыскали бараки, но не нашли там ни одной живой души. Десять евреев, которые остались, попрятались в подвалах. На следующий день после побега немцы вывезли из мастерских инструменты и станки. Потом в гетто хлынули любопытствующие, чтобы собственными глазами увидеть место невероятного исхода евреев.
Те евреи, которым удалось бежать, блуждали по сельской местности в поисках еды и укрытия. Соню Ошман и некоторых других приютил пожилой белорус.
— Я знаю, что вы сбежали из гетто, — сказал он. — Не бойтесь. Я вам помогу.
Каган и еще один мальчик провели на ногах несколько дней, прежде чем наткнулись на партизан из отряда имени Орджоникидзе. Вскоре они уже были на пути к «семейному» лагерю Бельских.
Эли Беркович, один из первых прокладчиков туннеля, и несколько его родственников не один день блуждали по лесу, пока не набрели на дом Константина Козловского, связного братьев Бельских. Он дал им хлеба и приютил их, а затем показал дорогу в лагерь Бельских.
Глава десятая
Октябрь 1943 — Январь 1944
Первая ночь Рош-а-Шана выпала на 30 сентября, а самый священный день в еврейском календаре, Йом Кипур, Судный день, — на 9 октября 1943 года. Правда, большей части населения лагеря Бельских было не до праздников. Их гораздо больше волновал вопрос элементарного выживания. Они роптали на Бога: где был милосердный Создатель, когда нацисты их убивали?
Для других же еврейские праздники имели символический смысл. Они считали важным перед угрозой уничтожения подтвердить свою причастность к еврейству.
Накануне Йом Кипура несколько молодых мужчин и женщин из группы Тувьи устроились в крестьянском доме, чтобы приготовить традиционную праздничную трапезу, которая предваряет само торжество (и суточный пост Йом Кипура, начинающийся на закате дня и длящийся около суток). Трапеза была скромной — она состояла из вареной курицы и картофеля.
— Я помню, что было очень холодно, — вспоминала Рая Каплинская, на ее долю выпала роль поварихи. — Небо было ясное, а на нем — большие, большие звезды.
Кто-то предложил, чтобы они все прочитали «Кол Нидрей», молитву, которая открывает службу, возвещая о наступлении праздника. Кантор в синагоге грустно поет ее, повторяя слова на арамейском языке три раза, каждый раз с большим чувством.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Что может связывать Талмуд — книгу древней еврейской мудрости и Интернет — продукт современных высоких технологий? Автор находит удивительные параллели в этих всеохватывающих, беспредельных, но и всегда незавершенных, фрагментарных мирах. Страница Талмуда и домашняя страница Интернета парадоксальным образом схожи. Джонатан Розен, американский прозаик и эссеист, написал удивительную книгу, где размышляет о талмудической мудрости, судьбах своих предков и взаимосвязях вещного и духовного миров.
Белые пятна еврейской культуры — вот предмет пристального интереса современного израильского писателя и культуролога, доктора философии Дениса Соболева. Его книга "Евреи и Европа" посвящена сложнейшему и интереснейшему вопросу еврейской истории — проблеме культурной самоидентификации евреев в историческом и культурном пространстве. Кто такие европейские евреи? Какое отношение они имеют к хазарам? Есть ли вне Израиля еврейская литература? Что привнесли евреи-художники в европейскую и мировую культуру? Это лишь часть вопросов, на которые пытается ответить автор.
Очерки и эссе о русских прозаиках и поэтах послеоктябрьского периода — Осипе Мандельштаме, Исааке Бабеле, Илье Эренбурге, Самуиле Маршаке, Евгении Шварце, Вере Инбер и других — составляют эту книгу. Автор на основе биографий и творчества писателей исследует связь между их этническими корнями, культурной средой и особенностями индивидуального мироощущения, формировавшегося под воздействием механизмов национальной психологии.
Книга профессора Гарвардского университета Алана Дершовица посвящена разбору наиболее часто встречающихся обвинений в адрес Израиля (в нарушении прав человека, расизме, судебном произволе, неадекватном ответе на террористические акты). Автор последовательно доказывает несостоятельность каждого из этих обвинений и приходит к выводу: Израиль — самое правовое государство на Ближнем Востоке и одна из самых демократических стран в современном мире.