Братья - [3]
Глухо шевельнулось и неудовлетворение: почему Антон, а не другой из братьев? Черствоватый, самолюбивый, властный, Антон держался в семье особняком, еще в начале тридцатых годов вступил в партию и шел какой-то своей, не совсем понятной дорогой. Иногда Камышов думал о старшем брате с неприязненной горечью: «Карьерист!» — но что-то в Антоне мешало ему окончательно утвердиться в этом мнении. После школьных лет они редко встречались, а встречаясь, часто испытывали друг к другу словно настороженность и недоверие, плохо прикрываемые родственным чувством… Устыдившись, что он еще может быть недоволен, когда всё получилось так хорошо, Камышов вошёл в подъезд дома, подождал брата и, ухватив его за рукав, повел по темной лестнице.
— Только два пролета. Моя комната сразу против двери, пройдем незаметно. Тише сапогами греми, — шептал он. Антон молча повиновался.
В комнате Камышов. плотнее задернул занавеску окна, включил электричество:
— Все в порядке, прошу!
Антон оглядел комнату, перевел взгляд па брата. По краске в лице и чуть вздрагивавшим ресницам Камышов заметил, что Антон тоже взволнован, но, конечно, скрывает это.
— А ты всё такой же. Постарел только, — улыбнулся Антон, обнажив крупные крепкие зубы.
— И ты не помолодел, — в тон ему отозвался Камышов.
— Обнимемся, что ли? Лет десять не виделись, — смягчившись лицом и став; непохожим на себя, сказал Антон.
Они обнялись, поцеловались.
— А ты по-буржуйски устроился, — садясь в кресло, сказал Антон. — Диван, шкаф с зеркалом, письменный стол, лампа с абажуром. У нас не у каждого полковника встретишь.
— Так то ж у вас. А здесь почти все так живут. Можешь наглядно, и даже на ощупь, убедиться в преимуществе «капиталистической системы».
— Ты меня на агитацию не бери, — засмеялся Антон.
— Тебя сагитируешь! Да нечего времени переводить, рассказывай! А я кое-что соображу: как знал, утром полбутылку купил. Примем гостя, как положено…
Камышов достал водку, стопки, сделал несколько бутербродов. Поминутно оглядываясь на брата, он словно удостоверялся, здесь ли Антон? — и как в прежнее время, чувствовал в непринужденно развалившейся фигуре брата будто настороженность., — и такую же настороженность чувствовал к брату в себе.
— Это чудо, Костя, что мы встретились. Даже не верится.
— И мне не верится. Я всё смотрю, ты или не ты?
— И я тоже. Я тебя совсем в пропавшие зачислил. Хотя, иногда и подумывал, когда ты на мысль попадался: Костя где-нибудь на Западе заболтался.
— Поди, она мысль-то я не часто подвертывался?
— Не часто, — улыбнулся Антон. — На дело времени не хватает. Как ты попал сюда?
— Проще простого, и говорить нечего, — Камышов коротко рассказал: попал в плен к немцам, после войны скрывался от выдачи, перешел на положение эмигранта.
— Это на тебя похоже: у тебя всегда не как у людей, — пошутил Антон.
— Или наоборот. Впрочем, разно бывает. Да ты давай, рассказывай, как наши? Что со стариками? Где Володька, Алешка?
— Хорошего мало услышишь, Старики погибли, еще в сорок втором, в Новочеркасске. От голода наверно, точно я так и не смог установить. Эвакуироваться наотрез отказались: ты же знаешь, им советская власть хуже горькой редьки казалась. Алеша под Сталинградом погиб: танковым соединением командовал и в танке сгорел. Владимир три раза ранен был, но выдержал, здоровьем только слаб. В Ростове работает. Семья у него в целости, как и моя.
— И Алеша погиб? — Камышов помолчал. — Это, брат, тяжело. Это, это… — не находил он слова и горестно покачал головой. — Я почему-то его только живым представлял. И привык к мысли, что он должен был живым остаться… Я часто думал о вас, и так примирился: ну, старикам заварухи этой не перенести — и похоронил их мысленно. Ты — ловкий, так и думал, что вывернешься, с твоей специальностью, да еще в партийных кругах. А вот за Алексея и Владимира болел. Но как-то так решил, что Алеша перенесет, молодой. А оно по-другому получилось.
Налив стопки, Камышов поднял свою и рассматривал водку на свет.
— Мало ты хорошего рассказал. Что ж, выпьем за погибших. В голове мутится: скольких покосила война, столько мучений принесла — и всё без толку.
Выпив водку, Антон поставил стопку на стол и исподлобья посмотрел на брата:
— Ну, не совсем без толку. Для нас толк есть.
— Это для кого же для вас? — недоверчиво покосился Камышов.
— Для Советского Союза, конечно, — Антон смотрел насмешливо и словно свысока.
— Гм… В чем же толк? В голодовке прошлого- года, в «укреплении колхозов», в «переходе от социализма к коммунизму»? Или в том, что концлагерей стало больше, а людей поменьше?
— Сел на своего конька и поехал, — усмехнулся Антон.
— Можешь не перечислять: это я лучше тебя знаю. Бери выше: половина Европы у нас в руках, на Востоке дела в нашу пользу и мы сила, могущая во весь рост ставить свои условия. А завтра — диктовать будем. Понятно, в нем толк?
— Чего же не понять, азбука не хитрая: жми, дави людишек, чтобы из них сок пошёл. Заводи всемирный колхоз — яснее ясного!
Антон засмеялся:
— А у тебя старая азбука: свобода, равенство, братство, мир и любовь на земле? Всё еще в бабушкины сказки веришь?
— Допустим, что так, — уклонился от ответа Камышов. — Но вы-то ведь тоже этими сказками козыряете? Других-то не имеете?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Г. Андреев это псевдоним Геннадия Андреевича Хомякова. Другой его псевдоним: Н. Отрадин — писатель, журналист, родился в 1906 году. В России в тридцатые годы сидел в лагере. Воевал. Попал в плен к немцам. Оказавшись в Германии, эмигрировал. Жил в Мюнхене, где работал на радиостанции «Свобода» Там же работал И. Чиннов, и они познакомились. С 1967 года Г. Андреев Хомяков поселился в США. Он писал прозу, в основном автобиографического характера. В 1950-м вышла повесть Г. Андреева «Соловецкие острова», потом очерки и рассказы «Горькие воды», повести «Трудные дороги», «Минометчики».
Г. Андреев это псевдоним Геннадия Андреевича Хомякова. Другой его псевдоним: Н. Отрадин — писатель, журналист, родился в 1906 году. В России в тридцатые годы сидел в лагере. Воевал. Попал в плен к немцам. Оказавшись в Германии, эмигрировал. Жил в Мюнхене, где работал на радиостанции «Свобода» Там же работал И. Чиннов, и они познакомились. С 1967 года Г. Андреев Хомяков поселился в США. Он писал прозу, в основном автобиографического характера. В 1950-м вышла повесть Г. Андреева «Соловецкие острова», потом очерки и рассказы «Горькие воды», повести «Трудные дороги», «Минометчики».
Вторая книга несомненно талантливого московского прозаика Ивана Зорина. Первая книга («Игра со сном») вышла в середине этого года в издательстве «Интербук». Из нее в настоящую книгу автор счел целесообразным включить только три небольших рассказа. Впрочем, определение «рассказ» (как и определение «эссе») не совсем подходит к тем вещам, которые вошли в эту книгу. Точнее будет поместить их в пространство, пограничное между двумя упомянутыми жанрами.Рисунки на обложке, шмуцтитулах и перед каждым рассказом (или эссе) выполнены самим автором.
Владимир Курносенко - прежде челябинский, а ныне псковский житель. Его роман «Евпатий» номинирован на премию «Русский Букер» (1997), а повесть «Прекрасны лица спящих» вошла в шорт-лист премии имени Ивана Петровича Белкина (2004). «Сперва как врач-хирург, затем - как литератор, он понял очень простую, но многим и многим людям недоступную истину: прежде чем сделать операцию больному, надо самому почувствовать боль человеческую. А задача врача и вместе с нимлитератора - помочь убавить боль и уменьшить страдания человека» (Виктор Астафьев)
В книгу «Жена монаха» вошли повести и рассказы писателя, созданные в недавнее время. В повести «Свете тихий», «рисуя четыре судьбы, четыре характера, четыре опыта приобщения к вере, Курносенко смог рассказать о том, что такое глубинная Россия. С ее тоскливым прошлым, с ее "перестроечными " надеждами (и тогда же набирающим силу "новым " хамством), с ее туманным будущим. Никакой слащавости и наставительности нет и в помине. Растерянность, боль, надежда, дураковатый (но такой понятный) интеллигентско-неофитский энтузиазм, обездоленность деревенских старух, в воздухе развеянное безволие.
Ты точно знаешь, что не напрасно пришла в этот мир, а твои желания материализуются.Дина - совершенно неприспособленный к жизни человек. Да и человек ли? Хрупкая гусеничка индиго, забывшая, что родилась человеком. Она не может существовать рядом с ложью, а потому не прощает мужу предательства и уходит от него в полную опасности самостоятельную жизнь. А там, за границей благополучия, ее поджидает жестокий враг детей индиго - старичок с глазами цвета льда, приспособивший планету только для себя. Ему не нужны те, кто хочет вернуть на Землю любовь, искренность и доброту.
Город Нефтехимик, в котором происходит действие повести молодого автора Андрея Кузечкина, – собирательный образ всех российских провинциальных городков. После череды трагических событий главный герой – солист рок-группы Роман Менделеев проявляет гражданскую позицию и получает возможность сохранить себя для лучшей жизни.Книга входит в молодежную серию номинантов литературной премии «Дебют».
Французский юноша — и русская девушка…Своеобразная «баллада о любви», осененная тьмой и болью Второй мировой…Два менталитета. Две судьбы.Две жизни, на короткий, слепящий миг слившиеся в одну.Об этом не хочется помнить.ЭТО невозможно забыть!..