Братство волка - [4]

Товарищ его, молодой человек лет двадцати пяти, имел длинные белокурые волосы, непудренные и незавитые, вопреки обычаям того времени. При нем не было шпаги. Но тогда шпага уже не была отличительным признаком дворянина, потому что самые смиренные чиновники считали себя вправе обладать этим знаком благородного звания. Черты юноши были четки, выразительны, а взгляд — смел и открыт.

Гибкий и хорошо сложенный, юноша наверняка преуспевал в верховой езде, фехтовании и прочих занятиях, которыми обычно увлекались молодые люди его возраста.

Но выражение его лица говорило о том, что учение и размышление более занимали его свободное время, нежели игры и удовольствия, свойственные юности. Что-то скромное и сдержанное в его облике говорило о том, что юноша привык к суровой дисциплине и послушанию. По некоторой резкости движений, по нахмуриванию бровей и интонациям голоса можно было угадать человека энергичного и умного, а также с некоторой склонностью к риску.

Было заметно, что молодой человек подражал манерам монаха, очевидно, они были знакомы долгое время и юноша испытывал к своему старшему другу искреннее уважение. Он остановился тогда же, когда остановился бенедиктинец, и так же, как и монах, выслушал страшное известие, привезенное в Лангонь Жаном Годаром. Но он, казалось, нисколько не разделял испуга своего спутника, и ироническая улыбка играла на его губах.

Как только жители Лангони взглянули на путешественников, шляпы и шапки исчезли как бы по волшебству, почтительная тишина распространилась в толпе, только что шумной и оживленной.

Хорошенькая трактирщица мадам Ришар первая пришла в себя:

— Ах! Это же отец Бонавантюр, настоятель Фронтенакского аббатства, — сказала она, любезно поклонившись бенедиктинцу, — и мосье Леонс, племянник его преподобия…

Тут она поклонилась молодому человеку, который отвечал ей тем же, слегка покраснев.

— Добро пожаловать в наш город, почтенный отец, благословите нас.

— Благословляю и вас, дочь моя, и всех христиан, слышащих нас, — рассеянно отвечал бенедиктинец. — Но Боже мой! Мадам Ришар, я сейчас слышал, что это ужасное животное, жеводанский зверь…

— Я надеюсь, — перебила трактирщица самым ласковым тоном: — вы не проедете Лангонь, не отдохнув у меня. Ваше присутствие принесет счастье моему бедному дому. Если вы едете в Меркоар, вам непременно надо остановиться где-нибудь на дороге, а лучше здесь.

— Мне хотелось бы, дочь моя, — отвечал бенедиктинец. — Но вы же слышали, что нам стоит проехать через лес засветло.

— Вы непременно приедете в замок до ночи! Согласитесь сойти с лошади, и я подам вам полдник, который вам понравится. Уж моя-то кухня вам известна!

Настоятель, по-видимому, почувствовал сильное искушение.

— Да, да, признаюсь, вы неподражаемы в приготовлении голубей с шампиньонами и яичницы с форелью, моя милая мадам Ришар. Но разве нависшая над нами угроза не должна остановить наше стремление к чувственным удовольствиям? Что вы скажете, Леонс? — обратился он к племяннику. — Остановиться нам у мадам Ришар или нет?

— Я в вашем распоряжении, дядюшка, — скромно ответил Леонс, — мы вот уже шесть часов путешествуем по горам, а вы лишь легко позавтракали в аббатстве! Вам непременно нужно отдохнуть и перекусить. С другой стороны, и лошаки наши устали.

— Хорошо, — сказал настоятель, в душе которого любовь к голубям с шампиньонами боролась со страхом перед невиданным зверем. — Мы здесь остановимся на минутку… Слышите, мадам Ришар, только на минуту, нам достаточно малейшей безделицы, чтоб подкрепить наши силы. Какая жалость, дочь моя, что мы рабы нашего бренного тела!

Хорошенькая трактирщица бросила на присутствующих взгляд, исполненный искренней гордости и радости.

— Положитесь на меня, преподобный отец! — вскричала она. — Это счастье для моего дома!.. Пожалуйте, пожалуйте, все готово! Слава богу, гости меня никогда не застанут врасплох!

Она схватила за узду лошака, на котором сидел бенедиктинец, и с торжеством повела его к гостинице, между тем как Леонс следовал за ними с равнодушным видом.

— Гм! — сказал Блиндэ с насмешкой. — Жалею я тех бедных путешественников, которым придется после этого остановиться у вдовы Ришар: вместо обеда их будут потчевать рассказами о подвигах отца Бонавантюра.

Но никто не слышал этого замечания насмешника Блиндэ.

Как только любопытные увидели, что путешественники вошли в гостиницу, они тут же разбрелись по городу, чтобы повсюду рассказывать о том, что в Лангонь приехал настоятель Фронтенакского аббатства со своим племянником. Гости остановились у мадам Ришар, они оба едут в замок Меркоар. Жители городка тут же пустились в предположение о том, зачем такие важные особы пожаловали в эти края.

II Гостиница

Чтобы понять сильное впечатление, произведенное в Лангони приездом отца Бонавантюра, необходимо знать, что Фронтенакское аббатство, к которому он принадлежал, было тогда самым обширным, самым богатым, самым могущественным религиозным учреждением во всей провинции. Это аббатство, находившееся по соседству с Флораком, имело огромные владения, плодоносную, хорошо обрабатываемую почву, многочисленных хорошо трудившихся крестьян. Кроме того, благодаря множеству пожертвований и завещаний, оно имело значительное влияние на другие земли. Фронтенакская братия слыла весьма ученой, а монастырь уже несколько веков давал миру прославленных теологов и историков. Аббат их имел звание прелата; он прибавлял к своему имени титул