Братство талисмана - [54]

— Расскажи, пожалуйста.

— В то время, когда орда опустошала этот район и собиралась разорять Северную Британию, члены орды иной раз складывались как бы в одну живую массу. Вроде как пчелы. Те, кто говорил, слышали об этом от различных наблюдателей и были в большом недоумении относительно этих действий орды. А в другое время отдельные члены орды, когда не занимались разрушением, держались по отдельности или очень небольшой группой. Но перед разрушением, как говорили наблюдатели, они обязательно собираются в большой рой…

— Постой, погоди минутку. Мне говорили, что орда, опустошая местность, создает себе условия для процесса омоложения.

— Знаете, — возбужденно сказал Скрач, — пожалуй, в этом что-то есть. Я никогда не слышал о ритуалах омоложения, но они вполне возможны. Общий сбор всего зла, личный контакт каждого с каждым, и из этих контактов может возникать неизвестная сила, обновляющая их. Как вы считаете? По-моему, звучит резонно.

— Я тоже так думал и рад, что ты разделяешь мое мнение.

— Это объясняет роение.

— Пожалуй. Хотя тут так много факторов, так много того, чего мы не понимаем и вряд ли поймем.

— Правильно, — согласился Скрач, — но все-таки это хорошая гипотеза. Ее стоит разработать. Вы говорили с Кутбертом. Что он думает об этом?

— Мы не говорили о роении. Я высказал теорию омоложения, но он, кажется, мало об этом думал. Он сказал, что орда боится чего-то и, возможно, собиралась воедино, чтобы ударить, но по каким-то причинам не решилась. Скажи мне вот что, Скрач: если бы тебе пришлось принимать чью-то сторону в этом деле и нельзя было бы уклониться, чьей стороны ты стал бы держаться?

Демон подергал копытом.

— Вам покажется странным, но если бы я был вынужден выбирать, я стал бы на сторону людей. Может, я унаследовал зло, но зло человеческое или, по крайней мере, земное. Объединиться с чужим злом я просто не в силах. Я их не знаю, они меня не знают, мне было бы неуютно с ними. Зло есть зло, но у него разные варианты, которые не всегда можно совместить.

Послышались шаги. Дункан обернулся.

Диана, все еще в зеленом платье, как бы плыла по ступеням лестницы.

Дункан встал. Скрач тоже поднялся.

— Скрач, — осведомилась Диана, — зачем ты сошел со своего столба?

— Миледи, — обяснил Дункан, — я просил его спуститься и посидеть со мной. Для меня это удобней, иначе я должен был бы стоять, задрав голову, чтобы видеть его.

— Он не надоел вам?

— Отнюдь нет. Мы приятно побеседовали.

— Полагаю, что мне лучше вернуться обратно, — заметил Скрач.

— Подожди, — повернулся к нему Дункан, — я тебе помогу.

Он поднял демона, чтобы он мог держаться своими искривленными руками и забираться наверх.

— Мы с тобой хорошо поговорили, — сказал Дункан, — спасибо.

— Вам спасибо, милорд. Мы еще поговорим?

— Почти наверняка, — ответил Дункан.

Он повернулся к Диане. Она стояла у входной двери, ожидая его.

— Я подумала, не пройтись ли нам. Я показала бы вам окрестности.

— С наслаждением. Очень мило с вашей стороны.

Он предложил ей руку, и они стали спускаться по ступеням высокого крыльца.

— Как чувствует себя Кутберт? — Спросил Дункан.

— Хуже, чем вчера. Я беспокоюсь о нем. Он кажется каким-то неразумным. Сейчас он уснул.

— Может быть, мой визит…

— Нет, вы тут ни при чем. Его нездоровье усиливается с каждым днем. Случаются хорошие дни, но не часто. По-видимому, ему стало плохо, когда я уезжала. Я бы не оставила его, но он сказал, что с ним все в порядке и он обойдется без меня.

— Вы его очень любите?

— Он был для меня отцом с тех пор, как я была младенцем. Нас только двое.

Они шли по тропинке парка позади замка.

— Вы, конечно, считаете, что я груба со Скрачем, — сказала Диана.

— Мне кажется, чуточку грубы. Неужели он не имеет права спуститься со столба и посидеть на скамейке?

— Он всем надоедает. Теперь посетители у нас редки, но в былые времена в замок приезжали многие, и он всегда приставал ко всем, чтобы они слушали его глупую болтовню. Кутберт считал — да, наверное, и не он один — что Скрач не в себе.

— Понятно. Но он, в сущности, в полном порядке. Конечно, я не знаток в демонах…

— Дункан…

— Да?

— Давайте бросим этот дурацкий разговор. Мне надо кое-что сказать вам, и если я не скажу сейчас, потом у меня не будет сил.

Она остановилась у поворота тропинки.

Он встал перед ней и увидел бледное и осунувшееся лицо.

— Надеюсь, ничего плохого?

Он был испуган ее видом.

— Как сказать. Помните, час тому назад вы собирались скоро уходить, а я ответила — не торопитесь, отдохните.

— Да, помню.

— Я должна была сказать вам тогда, но не смогла и ушла, чтобы собраться с духом.

Он хотел что-то спросить, но она жестом остановила его.

— Я не могу ждать. Я должна сказать сейчас. Дункан, дело в том, что вы не можете уйти. Вы никогда не выйдете из замка.

Он слушал, но слова не доходили до него, он не мог им поверить.

— Этого не может быть, — проговорил он. — Я не могу…

— Я не могу объяснить. Но вы не сможете уйти. И никто не может вам помочь. Это часть колдовства, и его нельзя разрушить…

— Но вы же говорили, что у вас бывали гости. И вы сами…

— С помощью магии, личной магии, а не чьей-нибудь другой. Это тайное знание, которое каждый держит в себе. Наши гости имели это знание, эту магию, и у меня есть немного этого личного знания…