Братство Света - [49]

— Бродит где-то по крепости. Как очухался, так сразу же и сбежал, — Рыбоед схватил свою рубаху и принялся торопливо натягивать через голову.

При этом косой разрез ворота, скрепленный массивной бронзовой фибулой, оказался у него на спине. Ругаясь, Рыбоед вновь стал переодеваться.

Меж тем из-за поворота действительно появился Глисс, и вместе с ним толпа мужчин из окрестных деревень. Все были вооружены. Метс, видя по реакции флоридян, что прибывшие не враги, еще больше упрочился в мысли, что Мертвую Балку штурмовали восставшие лесорубы.

— Ну как, живы? А ну-ка, принимайте еду и одежду.

Глисс немедленно отошел в сторону с Вагром, и принялся его расспрашивать, а остальные жадно накинулись на принесенную снедь. Эливенер выбирал сушеные фрукты и моченые ягоды, принесенные в глиняном горшочке, а метс, немедленно напившись из меха, с наслаждением впился зубами в сушеное мясо.

Пока они ели, флоридяне со смешанным чувством жалости и отвращения рассматривали их проглядывающие сквозь лохмотья тела и осунувшиеся физиономии.

Аграв, мгновенно сжевав пару пирогов и запив их слабеньким вином, попытался растормошить жителя Бухты, так и не пришедшего в себя, чтобы накормить.

— Не стоит, — прошамкал набитым ртом седобородый, кинув пристальный взгляд на мертвенно-бледное лицо раненого. — Влей ему в рот пару глотков воды, и пусть лежит. Надо бы подкинуть дров и положить его ближе к огню. Больше ему пока ничем не поможешь.

Кто-то из вновь пришедших отправился на поиски горючего материала для костра. Глисс подозвал к себе самых молодых.

— Ни одна повозка по крысиным лазам сюда не пройдет, это ясно. Так что начинайте рыть могилы прямо здесь, вон за тем домищем. Потом я вас сменю. Тела нужно похоронить.

Юный гончар заглянул в темницу, набитую трупами, и на его крики сбежались остальные. Люди, выходящие из темницы, потрясали оружием и изрыгали на головы Нечистого и лемутов самые черные проклятия. Глисс поднял руки, стараясь навести тишину и порядок в своем разбушевавшемся пестром воинстве.

Начался своего рода военный совет.

Атвианский разведчик, удостоверившийся в том, что в поднявшемся шуме не может разобрать и тех нескольких десятков слов, что знал из наречия Д’Алви, принятого во Флориде, потихоньку выбрался из толпы. Еда и питье порадовали тело, сон освежил его, а под косыми солнечными лучами метс буквально расцветал на глазах. Но есть еще и дела духовные, решил он. Единственным делом, в котором он мог помочь своим новым союзникам, было захоронение мертвых.

«Вряд ли кто сможет прочитать молитву над телами несчастных, — подумал Кен. Он не был священником, однако любой солдат севера мог, в случае необходимости, отслужить службу и уж по крайней мере, помочь душам замученных слугами Нечистого обрести вечный покой. — Если я пока еще не в состоянии рыть могилы в мерзлой земле, то хоть эти навыки на что-то сгодятся».

Он стал выносить из темницы на руках тела своих товарищей по заключению, удивляясь, какими легкими, почти невесомыми они казались. Кожа да кости. Принеся третье тело к месту, где флоридская молодежь остервенело долбила мерзлую землю широкими наконечниками копий, метс почувствовал, что его трясут за плечо. Аккуратно опустив мертвого возле стены, северянин уставился на совсем еще юного гончара. Тот протягивал Кену одежду, принесенную из деревни по совету Аграва и Вагра, ходивших вчера на перекресток, пока эливенер лечил раненых.

Метс с благодарностью кивнул и тут же начал забираться в широкие кожаные шаровары, но гончар остановил его, знаками давая понять, что неплохо бы помыться.

«Действительно, — подумал северянин, с омерзением разглядывая свое тело, проглядывающее из лохмотьев, словно плоть слизня сквозь растрескавшуюся раковину. — Разит от меня, как от козла, а уж выгляжу — хуже некуда».

Гончар принес мех с водой, и они отошли в то место, где вчера отмывался от крови и грязи эливенер. Северянин быстро скинул рванье и с наслаждением подставил тело под ледяную воду. Он ничуть не боялся простыть — здешняя поздняя осень не шла ни в какое сравнение с осенним Тайгом, где в это время года принято было устраивать заплывы по лесным озерам, когда тела пловцов иной раз взламывали первый тонкий ледок. Сам Кен и в лютую зиму, приучая тело к холоду и лишениям, плавал в прорубях и промоинах, словно нерпа.

К сожалению, количество воды в мехе было не слишком велико, и она вскоре кончилась. Метс бы предпочел пару-тройку бочек, а еще лучше — чистое лесное озерцо.

Тем не менее, он поблагодарил гончара на своем языке, отряхнулся, словно вылезшая из воды собака, и бросился к костру обсыхать. Протолкавшись мимо оживленно обсуждавших что-то флоридян, он оказался рядом с Вагром, который воскликнул, глядя на посиневшее от воды тело метса:

— Эге, брат, вот теперь ты похож на самый настоящий труп, клянусь Вечными Небесами!

Узнав знакомое слово, северянин, стуча зубами, сотворил крестное знамение и встал поближе к жарко разгорающемуся костру, куда уже успели кинуть несколько разрубленных топорами бревен. Когда тепло распространилось по телу, а кожа вновь обрела бронзовый оттенок, он подошел к гончару, еще раз его поблагодарил и принялся облачаться в собранные с бору по сосенке обноски. Шаровары оказались просторными, нижняя льняная рубаха также не стесняла движений, а вот верхняя оказалась чуть узковата в плечах. Метс поискал глазами свою новую саблю, взял ее и быстро сделал от подмышек до подола два новых разреза.