Братство смерти - [18]

— Подожди, я пойду впереди. Я знаю это место лучше, чем ты. Внизу лестницы есть два фонаря.

Мужчины спустились один за другим.

— Это может оказаться опасным. Особенно если наш человек прячется внизу…

Подземельное эхо подхватило голос великого секретаря.

— Сомневаюсь, что твой тип остался в этой дыре. Он, должно быть, обнаружил выход. Третий ход, самый длинный, ведет на восток, вероятно, к кварталу Трините. Длиной около километра, он соединяется с коридором, по которому можно попасть в катакомбы… Конечно, если верить архивам!

Марка шел за ним, то и дело дотрагиваясь до электрошокера, висевшего на брючном ремне.

— Не понимаю, как он сумел закрыть вход с той стороны.

— Вероятно, ему известен секрет.

— Какой секрет?

— На уровне седьмого прута решетки есть специальный механизм. Достаточно нажать сверху, чтобы каменная ловушка встала на свое место.

— А чтобы открыть снизу?

— Нужно взобраться на пятую ступеньку, потом на третью, и дверь снова откроется. Три, пять, семь — символические числа ученика, подмастерья и мастера!

Едва Андриво произнес эти слова, как они услышали знакомый глухой скрежет. Отныне они были отрезаны от верхнего мира.

По мере того как они углублялись в потаенные недра Парижа, усиливался запах сырости, исходивший от заплесневелых стен подземелья.

— Впечатляющее зрелище. И на сколько же метров мы спустились? — спросил Антуан, едва не наткнувшись на ржавый железный прут, торчавший из стены.

— Метров на двадцать, не меньше. В свое время братья проделали превосходную работу. Инженер, построивший этот проход, был нанят бароном Юсманом и поэтому имел в своем распоряжении все планы квартала.

Они добрались до последней ступеньки и очутились в высоком сводчатом зале, заканчивавшемся стрельчатыми арками. Три проема высотой с дверь вели в разные стороны. Над каждым из проемов был выгравирован масонский знак. Антуан сразу же узнал эти знаки. Глаз в треугольнике, узловатая веревка, череп, лежащий на двух берцовых костях.

«Три выхода, которыми мог воспользоваться убийца», — подумал Марка.

Он присел на корточки, чтобы рассмотреть отпечатки ног на песке. Из небольшого ларя Ги вытащил два электрических фонаря. Антуан показал пальцем на землю.

— Когда тебе приходится возиться здесь с электричеством, ты надеваешь городские туфли?

— Нет, непромокаемые грубые ботинки. Это надежнее. Всюду просачивается вода. Сточные желоба не так уж далеко.

Комиссар показал на следы, ведущие к двери, поднимавшейся с помощью узловатых канатов.

— Значит, он ушел через эту дверь. Это какая?

— Южная. Странно, она закрыта кирпичной стеной. Не понимаю, как он мог ускользнуть.

Марка направил фонарь в сторону коридора, но тьма поглотила свет. Где-то в этом проходе скрывался человек, который убил, зарезал своих братьев. Он вновь увидел вытаращенные глаза под капюшоном. Глаза, которые завораживали. Глаза брата, учинившего резню и имевшего перед ними территориальное преимущество. Он мог в любой момент выскочить из-за угла и безжалостно пронзить их насквозь. Антуан обернулся.

— Будет лучше, если ты поднимешься и предупредишь наших друзей.

— Но я…

— Вызови подмогу и приведи их сюда. Мне очень скоро понадобится помощь, — бросил Антуан тоном, не терпящим возражений.

— Хорошо, но будь осторожен. Здесь все очень зыбко. Провалы, катакомбы. Все это может обрушиться в любой момент. Настоящий швейцарский сыр.

Марка взял электрошокер в руку и пошел по каменному коридору. Вскоре его поглотила ночь.

20

Париж, улица Святого Иакова, 14 марта 1355 года

На следующий день после казни дама Пернель заметила, что ее муж более молчалив, чем обычно. Однако она отнеслась к этому философски. Никола был ее третьим мужем, и она знала, что следует делать, а главное — чего не следует делать, когда мужчины становятся отчужденными. Спускаясь по лестнице, она думала о своих двух первых мужьях, почтенных мужчинах, порядочных горожанах, пожелавших взять ее в жены, первый — из-за ее молодости и красоты, а второй — из-за денег, которые она принесла в приданое.

Дама Пернель считала, что в мужских сердцах нет места для возвышенных чувств. И душевные переживания супруги — это последняя забота, которая могла их снедать. Долг женщины состоял в том, чтобы быть хорошей женой, преданной матерью и верной супругой. Если женщина будет соблюдать эти заповеди, она, вероятно, проживет спокойную жизнь, во всяком случае, перед ней распахнутся врата рая. Дама Пернель была набожной особой и усердно посещала церковь Святого Иакова, к которой примыкала семейная мастерская. Она жила в согласии с верой, каждый день молилась и соблюдала все религиозные праздники. Для нее, познавшей трех мужей и превратности бытия, спасение находилось именно там. В вере. В абсолютной вере. Без всяких сомнений и вопросов.

Дама Пернель смотрела на мужа, ходившего от одного ученика к другому. Длинным росчерком пера он исправлял прописную букву. Казалось, он был поглощен работой. Однако его взгляд блуждал где-то далеко, гораздо дальше изящно расписанной страницы.

Она всегда боялась книг, поскольку Никола не просто их переписывал, но и с удовольствием читал.

Особый страх дама Пернель испытывала перед книгами с причудливыми буквами и фантасмагорическими рисунками, которые порой приносили ее мужу монахи, вернувшиеся с далекого Востока. Казалось, Фламеля зачаровывали эти пергаменты, найденные в древних библиотеках Константинополя или храмах Иерусалима. Однажды она даже увидела, как муж переписывает уже сделанную копию. Она знала, что в подвале, в стенном шкафу, забаррикадированном тяжелой деревянной дверью, Фламель хранил произведения, о которых было известно лишь ему одному.