Братство - [5]

Глядя на проплывающие по сторонам горные массивы, Степану становилось не по себе от древней мощи, которая таилась в этих гигантских скалах. Дорога петляла. Солнце палило нещадно, но было довольно прохладно. Воздух тугой струей врывался в опущенное стекло — он был прозрачен и чист, но дышалось с трудом.

Скоро вернулась тошнота, появилось стойкое желание прилечь и отдохнуть.

Водитель объяснил, что в этих местах высота над уровнем моря примерно три с половиной километра и туристы часто страдают кислородным голоданием. «Главное, — сказал он, — пару дней не нагружать себя физически, а потом организм привыкнет».

Дамжунг оказался оживленным и довольно красивым городком. Помпезные пагоды перемежались здесь со вполне современными постройками. Во дворах было грязновато, но улицы выглядели ухоженными.

Водитель высадил Степана возле отеля. На стоянке сгрудились внедорожники всех мастей. «Здесь можно арендовать джип до Нам-Цо. Больше полсотни баксов не давай», — посоветовал шофер и потребовал сто долларов.

Степан расплатился и выбрался наружу, чуть не забыв пиджак. Осмотрелся, щурясь от бьющего, казалось, отовсюду солнечного света. Кислородное голодание напоминало о себе гулкими ударами пульса в висках и искрами, то и дело проплывавшими перед глазами.

Возле скопления джипов обозначилась группа людей. На туристов они похожи не были — загорелые, уверенные в себе, одетые в просторные шаровары, ветровки и широкополые шляпы.

Завидев Степана, потерянно топчущегося у отеля, они загалдели. Через минуту человек пять отделились от группы и решительно направились в его сторону. Степан слегка оробел и приготовился дать хоть какой-то отпор, переложив пиджак в левую руку.

Но волновался он зря.

Подойдя ближе, люди остановились и придирчиво рассмотрели Степана с таким видом, будто обдумывали, с какой стороны начать раздевать. Закончив визуальную оценку, все, как по команде, принялись размахивать руками и трещать на тему, что готовы отвезти его в любую точку Тибета.

Английский им давался с трудом, но общий смысл был ясен.

Степан стоял и неуверенно переводил взгляд с одного на другого. Особенно его поразила внешность европейца. Загорелый не меньше своих китайских коллег, этот мужчина выделялся седой шевелюрой, густыми бровями и бакенбардами. В похожей на полено руке он держал шляпу и ключи от машины.

Когда Степан уже собрался с духом и готов был объяснить, куда ему нужно ехать, седовласый с бакенбардами спросил:

— Русский?

— Да, — кивнул Степан после паузы. — А вы тоже русский?

Мужик не ответил. Повернулся к Степану спиной и заголосил на остальных по-китайски, поясняя, видимо, куда им нужно убираться. Спустя минуту он разогнал конкурентов и снова посмотрел на Степана.

— Ну, поехали, что ль?

— Куда? — Степан машинально сделал шаг назад.

— Да куда хочешь.

Степан подумал, что, если этот мужик российский гражданин, ему, наверное, можно доверять. Сказал:

— Мне нужно к озеру Нам-Цо.

— Эх ты, елки-моталки, турист. Оно большое, Нам-Цо твое.

И снова Степан растерялся. Но тут же ему в голову пришла здравая мысль.

— Вы отвезите меня поближе к берегу, в любое место. А там я спрошу.

Седовласый нахмурился, решил про себя что-то и резко протянул руку:

— Лёва.

— А я журналист, — смущенно ответил Степан, пожимая руку. И тут же сообразил, что сморозил глупость. — Журналист Степан.

Мужик рассмеялся.

— Чудной ты, турист-журналист! И вырядился как шут.

Степан стушевался.

— Ладно, — Лёва указал на джип, по размеру больше похожий на маленький теплоход, — вон мой тарантас. Располагайся. Я мужикам пару слов шепну, и помчимся.

Лёва оказался эмигрантом, переехавшим в Китай из Новосибирска пятнадцать лет назад. Со временем он получил вид на жительство, а потом и гражданство. Первые десять лет обитал в Лхасе — административном центре Тибета, — но потом ему надоели суета, беспредел властей и дорогая брага «ччанг», и Лёва перебрался в уездный Дамжунг, где, по его словам, публика была поспокойнее.

Внедорожник скакал по ухабистой дороге на север, непринужденная беседа текла своим чередом.

— Жить здесь, в общем-то, неплохо, — объяснил Лёва, — когда привыкнешь к жрачке из яка и всех его производных.

— А что, противно?

— Духан непривычный. Но месяц-другой, и уже не чуешь разницы. Канает, как обычная говядина или свинина.

Степан понимающе кивнул.

— Скажите, а вы, случайно, не слышали о… — тут он осекся.

Степану показалось невежливым расспрашивать малознакомого человека о Братстве. Все-таки здесь совсем другая культура. Да и никаких достоверных данных нет, кроме сомнительного плаката и женского голоса, записанного на автоответчик. В это мгновение он засомневался: а не слишком ли глупой затеей было ехать сюда в поисках какого-то тайного сообщества, секты или как там называть это пресловутое Братство? А вдруг нет никакой сенсации? Вдруг это лишь очередной розыгрыш, на который он попался?

Степану стало обидно: в горле застрял комок.

Нет сенсации.

Нет и не было…

Он не сразу обратил внимание на возникшую горечь во рту. Хм. Неужели он неправ? Неужели все не так безнадежно?

Его размышления прервал Лёва:

— Что спросить-то хотел, земляк?