Братство - [15]

Мистер Стоун и Хилери сели на скамью у дороги.

- Вязы.... неизвестно, с какого времени они приняли вот эту свою форму, - проговорил мистер Стоун. - У них у всех одна общая душа, так же как и у людей.

Он умолк, а Хилери с беспокойством огляделся по сторонам. Но они были на скамье одни. Мистер Стоун снова заговорил:

- Их форма и равновесие - это и есть их единая душа, они сохраняют ее неизменной от века к веку. Ради этого они и живут. В те дни... - голос его стал глуше, он просто забыл, что он не один - ...когда у людей еще не было общих представлений, им следовало бы брать пример с деревьев. Вместо того, чтобы пестовать множество маленьких душ, питая их различными теориями о загробной жизни, им бы следовало заниматься усовершенствованием существующих форм, и таким образом сделать более достойной единую, всеобщую человеческую душу.

- Кажется, вязы всегда считались неподатливыми деревьями, - заметил Хилери.

Мистер Стоун повернул голову и, увидев рядом с собой зятя, спросил:

- Вы, кажется, что-то сказали мне?

- Да, сэр.

Мистер Стоун продолжал задумчиво:

- Быть может, пройдемся?

Они встали со скамьи и возобновили прогулку... Маленькая натурщица сама объяснила Хилери, почему она не пришла в тот день.

- Мне надо было кое с кем встретиться, - сказала она.

- Предлагали еще работу?

- Да, друг мистера Френча.

- Кто же именно?

- Мистер Леннард. Он скульптор, у него есть студня в Челси. Он хочет, чтобы я ему позировала.

- Ах, так!

Она глянула украдкой на Хилери и повесила голову. Хилери отвернулся к окну.

- Надеюсь, вы понимаете, что значит позировать скульптору?

За его спиной прозвучал голос маленькой натурщицы, как всегда трезво-деловитый:

- Он сказал, что у меня как раз такая фигура, какая ему требуется.

Хилери все стоял, уставившись в окно.

- Мне казалось, вы не хотели позировать обнаженной.

- Я не желаю всю жизнь оставаться нищей. Неожиданный ответ и странный тон его заставили

Хилери обернуться.

Девушка стояла в полосе солнечного света: ее бледные щеки покрылись румянцем, бледные полураскрытые губы порозовели, глаза в оправе коротких черных ресниц были широко раскрыты и глядели мятежно, округлая юная грудь вздымалась, как после долгого бега.

- Я не хочу всю жизнь только и делать, что писать под диктовку.

- Ну что ж...

- Мистер Даллисон, я не хотела... это я только так сказала, право же! Я буду делать только то, что вы мне велите, да, да!

Хилери глядел на нее критическим, недоверчивым взглядом, будто спрашивал: "Что ты такое? Подлинно редкое издание или же...?" - точно таким взглядом, каким уже смутил ее однажды.

Наконец он сказал:

- Поступайте так, как считаете нужным. Я никогда никому не даю советов.

- Я же знаю, что вы не хотите, чтобы я позировала скульптору, а раз вы не хотите, значит, и мне не хочется, я даже рада отказаться.

Хилери улыбнулся.

- Вам разве не нравится работать у мистера Стоуна?

Маленькая натурщица сделала гримаску.

- Мистер Стоун мне нравится: такой смешной старичок.

- Да, это общее мнение, - ответил Хилери, - но, видите ли, мистер Стоун считает, что это не од, а мы смешные.

Маленькая натурщица тоже слегка улыбнулась. Полоса солнечного света тянулась теперь позади нее - девушка стояла на фоне миллиона плавающих в воздухе золотых пылинок, и на мгновение Хилери почудилось: это юная Тень Весны, ожидающая, что принесет ей грядущий год.

Мистер Стоун, сказав из-за двери "Я готов", прервал их беседу...

Хотя положение девушки в доме на первый взгляд казалось укрепившимся, время от времени какой-нибудь маленький инцидент - так, пустяки, соломинки, поднятые ветром, - показывал, какие чувства скрываются за внешним дружелюбием, за той осторожной и почти извиняющейся манерой, с какой обращаются к бедным и слабым, - манерой, столь характерной для людей, обладающих тем, что Хилери называл "общественной совестью". Всего за три дня до того, как он сидел в раздумье подле бюста Сократа, Сесилия, приглашенная к завтраку, бросила такое замечание:

- Конечно, никто не в состоянии разобрать папин почерк, я знаю, но почему бы ему не диктовать машинистке, а не этой девчушке? Машинистка справилась бы вдвое быстрее. Просто не понимаю.

Ответ Бианки последовал несколькими секундами позже.

- Быть может, это понимает Хилери?

- Тебе неприятно, что она приходит сюда? - спросил он.

- Нет, не очень. А что?

- По твоему тону я заключил, что тебе это неприятно.

- Я не сказала, что мне неприятно то, что она приходит работать к отцу.

- А разве она приходит еще за чем-нибудь?

Сесилия, быстро опустив глаза в тарелку, сказала, пожалуй, чересчур поспешно:

- Папа все-таки невероятно эксцентричен.

В последующие три дня в те часы, когда приходила маленькая натурщица, Хилери уходил из дому.

Вот это и было второй причиной, почему в то утро первого мая он довольно охотно пошел навестить миссис Хьюз, проживавшую на Хаунд-стрит, в Кенсингтоне.

ГЛАВА VI ПЕРВОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО НА ХАУНД-СТРИТ

Хилери и его маленький бульдог вступили на Хаундстрит с ее восточного конца. То была серая улица, застроенная трехэтажными домами одного и того же архитектурного стиля. Почти все входные двери были открыты, и на порогах младенцы и ребятишки постарше вкушали радость пасхальных праздников. Они сидели тихо, с самым апатичным видом, лишь кое-где вдруг кто-то зашумит, послышатся шлепки... Почти все дети были очень грязны; некоторые щеголяли в целых башмаках, на других были только жалкие остатки обуви, двое или трое были вовсе разуты. Много детей играло возле сточной канавы. Их пронзительные крики и лихорадочные движения навели Хилери на мысль, что принадлежность к данной "касте" требует от них особой жизненной установки: "Сегодня мы живем; завтра, если ему суждено наступить, будет таким же, как сегодня".