Братство - [20]

– Он ничего не просил передать?

– Просил. Чтобы ты, когда окрепнешь, встретился с ним у Мавзолея Августа. Знаете, где это?

– Это руины?

– Совершенно верно. В настоящее время это не более чем руины, так же как и все остальное. Некогда Рим был центром мира! И посмотри теперь – меньше Флоренции, наполовину меньше Венеции. Но у нас есть кое-что, чем можно гордиться, – она хихикнула.

– И чем же?

– В этом заброшенном городе, который некогда с гордостью называл себя Римом, живут пятьдесят тысяч бедных душ. И семь тысяч из них – проститутки! Это рекорд! – Она еще раз захихикала. – Не удивительно, что все заражены Новой болезнью. Не спи здесь ни с кем, – добавила она, – если не хочешь свалиться с сифилисом. Даже кардиналы не избежали этой болезни, а еще ходят слухи, что Папа и его сын тоже больны.

Эцио словно во сне вспомнил Рим. Ныне это было странное место, чьи древние прогнившие стены были возведены, чтобы вместить один миллион жителей. Сейчас большая часть территории была передана крестьянам.

Он вспомнил разрушенную пустошь, которая некогда была Великим Форумом, теперь там паслись овцы и козы. Люди растащили древний резной мрамор и порфир, в беспорядке лежавшие в траве, и настроили из них свинарников или размололи, чтобы получить известь. По сравнению с опустошением, царившим в трущобах, с их кривыми грязными улочками, величественные новые здания Папы Сикста IV и Папы Александра VI выглядели непристойно, словно свадебный торт на столе, где лежал один лишь черствый хлеб.

После возвращения из папского изгнания в Авиньоне, власть Церкви неуклонно росла. Папа Римский, являвшийся главной фигурой в международных отношениях и стоявший не только над королями, но и над самим Императором Святой Римской Империи Максимилианом, вновь восседал в Риме.

В 1494 году Тордесильясским договором (и собственным решением) Папа Александр VI разделил вертикальной демаркационной линией южный континент Новых Америк между колониями Португалии и Испании. В тот же год в Италии была впервые зафиксирована вспышка Новой болезни – в Неаполе. Они называли это французской заразой – болезнью галлов. Но все знали, что на самом деле она пришла из Нового Света с генуэзскими моряками Колумба. Это был крайне неприятный недуг. Лица и тела людей покрывались язвами и нарывами, а на последней стадии лица часто принимали совершенно неузнаваемый вид.

В Риме беднякам приходилось довольствоваться ячменем и свининой, если, конечно, они могли достать свинину. На грязных улицах скрывались тиф, холера и Черная Смерть. [Чума – прим. пер.] Горожане кичились своим богатством, но на самом деле выглядели пастухами и жили подобно им.

Как же отличался город от позолоченного роскошного Ватикана! Рим, великий город, превратился помойку истории. Эцио вспомнил не только грязные переулки, выходившие на улицы, на которых ныне бродили одичавшие псы и волки, но и разваливающиеся церкви, гниющие кучи мусора, пустынные дворцы, напомнившие ему о том, что его собственный дом во Флоренции тоже может быть разрушен.

– Я должен встать. Мне нужно найти мессера Макиавелли! – Упрямо сказал Эцио, отгоняя мысли.

– Всему свое время, – отозвалась его сиделка. – Он оставил тебе новую одежду. Оденься, когда почувствуешь себя лучше.

Эцио встал. Голова закружилась, и он потряс ей, чтобы прийти в себя. Затем принялся натягивать костюм, который оставил ему Макиавелли. Он был совершенно новым, льняным, с капюшоном из мягкой шерсти (кончик капюшона напоминал клюв орла). Крепкие перчатки и сапоги из мягкой испанской кожи. Эцио оделся, борясь с разлившейся по телу болью. Потом женщина вывела его на балкон. И только там Эцио осознал, что находился не в обычной разрушенной лачуге, а в останках здания, некогда бывшего огромным дворцом. Должно быть, раньше они были дворянами. Он вздохнул, посмотрев на пустынный развалившийся город, раскинувшийся внизу. Под ногами нагло закопошилась крыса. Он пнул её.

– Ах, Рим, – иронически произнес он.

– То, что от него осталось, – повторила женщина, снова хихикнув.

– Благодарю, госпожа. Кому я обязан..?

– Я графиня Маргарита дельи Кампи, – ответила она, и в тусклом свете Эцио разглядел черты некогда прекрасного лица. – То есть то, что от неё осталось.

– Графиня, – Эцио постарался скрыть грусть в голосе и поклонился.

– Мавзолей вон там, – с улыбкой произнесла она, показывая куда-то. – Там вы и встретитесь.

– Где? Не вижу.

– В том направлении. К сожалению, из моего дворца его не видно.

Эцио прищурился, всматриваясь в темноту.

– А если посмотреть с той башни?

Она посмотрела на него.

– С церкви Санто-Стефано? Оттуда видно. Но она развалилась. Лестницы, ведущие на башню, обрушились.

Эцио сконцентрировался. Ему нужно было добраться до места встречи как можно быстрее и, по возможности, целым. Он не хотел связываться с нищими, проститутками и ворами, по ночам наводнявшими город еще сильнее, чем днем.

– Это не проблема, – успокоил он женщину. – Спасибо за все, что вы сделали для меня, дорогая графиня. Прощайте.

– Мы всегда рады будем видеть тебя, – с усмешкой проговорила она. – Но ты уверен, что в состоянии уйти прямо сейчас? Думаю, тебе лучше повидать доктора. Я бы порекомендовала кого-нибудь, но, к сожалению, не могу больше позволить себе их услуги. Я обработала и перевязала твои раны, но я не специалист.