Братство белой мыши. Золотой город - [9]

Помещение стало прежним, а Петр опять рассеянным. Магистры сели.

– Ему нужно немного поспать, и он будет готов, – произнес Генри.

– Вы должны побыть с ним это время, – сказал Мэр.

– Побудем, – ответил Генри и почему-то посмотрел на Беллу и Марка, что не укрылось от ревнивого внимания Сергея.

– А зачем вам Агнец? – спросил Сергей, вновь желая проявить активность.

– Мы с их помощью управляем потоками эмоций, – начали объяснять политики.

– Понятное дело, – пробурчал Леопольд. – Сатрапы и есть.

– Не понимаю, – честно призналась Белла.

– Наше общество основано на культе слабости. А слабый хочет, чтобы все атрибуты сильного достались ему без каких-либо усилий.

– На то он и слабый.

– Он хочет чувствовать, что главенствует, поэтому хочет, чтобы во главе правительства стояли люди, которых он выбирает сам. И мы ему даем такую иллюзию – выбора одного из нас.

– Слабый, не имея воли, не терпит ее проявления в других, хочет, чтобы во главе правительства стояли безвольные, законопослушные винтики-чиновники.

– Мы даем и такую иллюзию, скрывая процесс принятия решений.

– Слабый хочет быть великодушным (потому что это привилегия сильного), но при этом ничего не делать и ничем не рисковать. И мы даем ему возможность считать, что это с его разрешения общество защищает слабых и обиженных.

– Слабый хочет, чтобы все это ему давалось без борьбы, по факту его существования, он хочет прав и главенство закона.

– И даже если слабый собрался с кем-то бороться, он требует, чтобы тот, с кем он борется, сам себя ослабил и победил.

– Но общество слабых беззащитно перед врагами, – уточнил Сергей.

– А мы сами не воюем, мы ищем союзников и направляем их на своих врагов, – пояснил Мэр.

– Только вот потом союзники решают, что проще захватить вас! – хмыкнул Леопольд.

– Бывает, да, но тогда их побеждают наши бывшие враги. В итоге мы клеймим позором и тех и других.

– А зачем вам Анри? – спросила Белла.

– Еще не знаем. Но в нашем обществе гнев – негативная эмоция. Узаконен только гнев против убийц Агнеца, поэтому в них всегда есть потребность, и лучше, чтобы был запас.

– Ну, вообще… – с гримасой отвращения произнесла Белла.

– Но мы же не чудовища какие-нибудь, – поспешно пояснил проигравший политик. – Каждый Агнец обеспечивается счастливой жизнью после смерти. Многие бы им позавидовали.

От художника стала отделяться розовая субстанция, но не такая, как у всех, – более насыщенная. Петр, не глядя, протянул руку в сторону Анри, и субстанция вернулась в тело.

– Его осознание готово, и оно будет счастливо, – сказал Генри.

– Вот и хорошо, а мы сейчас же отпустим ваших товарищей.

Политики направились к двери. Все молчали, и Марк решился задать вопрос, который его терзал.

– А что… Анри… погибнет?

– Будет убит. Не сомневайтесь, – сказал Мэр, который уже успел опять объединиться с другим политиком. И после этих слов дверь за ним закрылась. Марк был смущен и растерян, не знал, как относиться к происходящему.

– Я не хочу здесь оставаться, – с решимостью капризной девочки и боевого командира одновременно сказала Белла.

Оба магистра немедленно встали, на секунду замерли и начали кружиться, постепенно ускоряясь.

– Встретимся в призрачной зоне, – бросил через плечо Генри.

– Под маяком, – добавил Петр.

Все вокруг закружилось, как ворох сухих осенних листьев.

.

Глава 5

.

Марк очутился в сухом причудливом лесу, который оказался еще более податливым его воображению, чем тот мир, который они только что покинули. Призрачный лес сохранялся более или менее постоянным, если смотреть вскользь, но стоило сконцентрировать на чем-то внимание, и объекты начинали терять очертания, причудливо изгибаясь и растягиваясь.

Марк огляделся и пошел по направлению к несоразмерно высокому сооружению. Оно единственное здесь могло быть маяком. Между обрывками густого стелющегося тумана мелькали розовые силуэты, в одном из которых он узнал призрак своей матери. Он двигался параллельно юноше, но остановился. И в этот момент Марк почувствовал холод между лопатками. Три огромных полупрозрачных Пса окружили призрак матери, клацая зубами. Он метался, но не мог вырваться из окружения – Псы были быстрее. Марк стоял как вкопанный, не убегал, но и не спешил на помощь, которая пришла неожиданно. Два человека, которых Марк уже видел на площади в городе, в майках с надписями «Гога» и «Магога», кидая камни, прогнали Псов. Призрак матери продолжил свой путь, тогда как двое мужчин, оглядевшись вокруг, заметили Марка и подошли к нему. В них не было агрессии, наоборот, они излучали доброжелательность.

– Мы знаем, кто ты, – сказал тот, кого, по-видимому, звали Гога.

– И к кому ты идешь, – добавил Магога.

– Мы не враги ни тебе, ни им.

– Мы лишь приглядываем за ними.

– Чтобы они не натворили глупостей.

– И никого не убили.

– Мы просто не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал.

Марк вспомнил слова Геры и упавшего человека. Вспомнил только что произошедшую историю с Анри. И их слова не показались ему бессмысленными.

– Возьми этот орех-маяк и носи всегда с собой. А когда понадобится наша помощь – просто потри его, и мы тебя найдем.

Марк машинально взял у Гарри шершавый на ощупь орех и положил в карман с твердым желанием выбросить его, как только они уйдут.