– В смысле?
– Те, кто яростно спорит, тоже не сомневаются. А вот слушающие их – да. Это общество сомнений, страданий и трудного выбора.
– А без этого всего нельзя? – спросила Белла.
– Миры созданы для тренировки осознаний. А чем мучительней сомнение, чем сильнее страх ошибиться, тем глубже и качественней осознавание. Недообщество с максимальной степенью тренирует осознания и выполняет предназначение мира. В нем самый широкий спектр отношений, взглядов, противоречий, страхов и поэтому самый богатый нюансами язык.
– Тогда для чего остальные? Пусть бы тогда только это Недообщество и оставили, раз в нем вся соль.
– Все дело в том, что это командная работа, – улыбнулся Петр, – без крайностей не было бы и этой середины. А роли все время меняются. Меняются географические границы этих типов обществ, и каждое осознание с каждым перерождением попадает то в один тип общества, то в другой. Каждый по очереди то обеспечивает появление сомнений у других, то собирает урожай сомнений сам.
– А Золотой Город – общество первого типа? – спросил Марк.
– Все Сообщество Городов – первого типа. Но у Золотого Города были и свои особенности. Во-первых, его устойчивость и жизнедеятельность полностью обеспечивала компьютерная система. Это позволило оградить жителей от реальных процессов и создать жизнь без сомнений. Осознания не развивались – без страхов и сомнений человек осознает лишь поверхностно. А во-вторых, осознания после перерождения возвращались в тот же город, и об этом уже позаботился Боб, поэтому развитие этих осознаний было остановлено почти полностью.
– Так Золотой Город и есть…. – осенило Марка.
– …тюрьма для осознаний, – подтвердил Петр, – которую вы разрушили.
– Ничего себе, – только и сказала Белла и задала вопрос, который ее очень интересовал: – А как у нас с Марком получилось освободить Боба?
– Когда вы взялись за руки, Фреди ослабил мир, а ваше намерение сделало все остальное.
– Фреди?
– Он своего рода главный инженер нашего кластера. Полагаю, вы с ним еще познакомитесь, но на вашем месте я бы не очень торопил это знакомство, – широко улыбнулся Петр.
– Почему?
– Он вас сразу превратит в объект своих экспериментов.
– А что теперь нам делать? – спросила Белла, которая больше всего сейчас хотела увидеть маму.
– Мир благодаря вам, спасен, и вы вернетесь домой.
– Все закончилось?
– Ну нет, – рассмеялся Петр, – во-первых, изменения никогда не заканчиваются. А во-вторых, вы очень громко раструбили на всю вселенную о своих возможностях. Уверен, что легкость, с которой вы отключили Боба от его мира, сейчас обсуждают во всех уголках кластера. Десятки богов и магистров уже думают о том, как можно вас использовать или забрать у вас вашу силу.
– И что нам теперь делать? – повторил вопрос девушки Марк.
– Могу только сказать, что бы я на вашем месте делал.
– И что бы вы делали?
Облака под вершиной пришли в движение.
– Я бы… боялся и ждал, – ответил спокойно Петр с видом, с которым обычно советуют расслабиться и «не брать в голову».
Облака, как молоко на огне, начали быстро подниматься, поглощая всех троих. Марка, уже привыкшего к перемещению в тумане, это не беспокоило. Ему было интересно, кто из них двоих, с Беллой, которая, кстати, первый раз назвала его по имени, то самое невообразимо мощное осознание, про которое говорил Петр.
.
Эпилог
.
Кларк Л., сидя спиной к электрическому камину, смотрел на звездное небо и откусывал кусочки обожженного на искрах искусственного белка. Треугольный индикатор, который сейчас светился холодным белым светом, освещал сидящих.
– Еще они могут прилететь отсюда, – сказал Кларк, указывая на какое-то созвездие.
– И это может быть, – согласился Призрачный Осел.
– Но тогда бы они летели триста лет.
– А что такое триста лет? – спросил Бартоломей Второй.
– Хотел бы я знать, – ответил Кларк.
