«Братская могила экипажа». Самоходки в операции «Багратион» - [45]

– При любой возможности берите пленных, – напомнил представитель СМЕРШа Илья Артюхов. – Чем больше, тем лучше.

– Отправлю несколько «языков», – ответил Чурюмов. – Мне с пленными возиться некогда.

– Я тебе непонятно объяснил? – набычился особист. – Считай, это твое второе задание.

– Понял, – прекратил ненужные пререкания самолюбивый сибиряк Чурюмов.

Переправа через Березину шла уже вовсю. Мимо на рысях прошел эскадрон из конно-механизированной группы генерала Осликовского. На этот раз они не останавливались – куда-то спешили.

Его командир, коренастый старший лейтенант в папахе с притороченной к седлу бурке, приказал взять своим людям правее, чтобы не мешать технике.

Старшина Иван Грач, назначенный недавно командиром машины, окликнул сержанта в такой же кубанке с шашкой в узорчатых ножнах:

– Эй, земляк, шашку не забыл наточить?

Тот оглядел смуглого самоходчика и с полминуты раздумывал, что ответить.

– А чего у тебя танк без крыши? – пришел сержанту на выручку другой кавалерист.

– Дальше видать и ветерком продувает.

– В болоте не завязнешь? – наконец нашел что ответить сержант. – Больно ты шустрый и чумазый.

– Тебя позову, если что. Со своим ефрейтором на буксир возьмете.

Верховой понял, что старшина-самоходчик на язык острый, и предпочел закруглить разговор, толкнув шпорами коня.

– Чего ж не доложил, видел фрицев или нет? – крикнул ему вслед Иван Грач. – С командиром артиллерийской установки разговариваешь, не абы с кем.

Конный, прибавив ход, уже не оборачивался. Впереди показалась деревня. Чтобы добраться до нее, требовалось миновать обширную вязкую низину. Немцев заметно не было, но комбат Чурюмов чутьем опытного охотника определил, что на склоне кто-то есть.

– Бакулин, – вызвал он по рации капитана. – Обойди склон с правого фланга. Если что заметишь, докладывай.

– А в бой вступать можно? – самолюбиво отозвался командир батареи, в которой было всего две самоходки.

– Рассчитывай по возможности. Но машины под огонь не гони.

Юрий Бакулин и его вторая «сушка» на скорости пошли вправо. Раздергивать по частям свои небольшие силы Чурюмов не стал. На левый фланг направил два мотоцикла разведки, а сам подошел к ротному лейтенанту.

– У тебя, кажись, миномет имеется?

– Так точно, – вытянулся перед заслуженным капитаном с тремя орденами (один Красного Знамени) молодой лейтенант. – Батальонный миномет с расчетом и полсотни мин.

– Не тянись ты, – добродушно перебил его Чурюмов. – Это мы твою роту поддерживаем, а не ты нас. Видишь вон те кусты и березы?

– Вижу.

– На деревьях вороны орут. Значит, люди поблизости. Вот туда и наводи свой «самовар».

– А почему они орут? – с наивностью двадцатилетнего лейтенанта спросил командир роты.

– Переговариваются. Возле людей всегда есть чем поживиться, объедки там всякие.

– Или мертвых расклевать…

– Иди, готовь миномет, – перебил его Чурюмов. – Прицел тысяча семьсот метров. Огонь только по команде.

Юрий Бакулин заложил слишком большой крюк. Вначале он не рискнул пересечь ядовито-зеленую плешину, под которой угадывалась вязкая полужидкая почва. Затем увидел возле накатанной дороги столб с надписью по-немецки «Мины».

Неподалеку валялись остатки разбитого мотоцикла и тело немца без ног. Что тут произошло и почему экипаж тяжелого «БМВ» полез прямо на мины, гадать было бесполезно.

Все же учеба, которую прошел Юрий Бакулин, а возможно, приобретенный опыт помогли ему миновать опасное место. Затем он увидел легкий вездеход, прошедший метрах в шестистах и не заметивший за хвостом пыли русские самоходки.

– Вот здесь мы и поднимемся, – весело объявил он экипажу.

У капитана, который чувствовал в последнее время отчужденность других офицеров, после его неумного и самоуверенного поведения на плацдарме снова появилась уверенность в себе. Кажется, он отыскал обходную дорогу для полка.

С лесистого холма деревня Ольховники была как на ладони. Внимательно всмотревшись в бинокль, который подарил ему отец в год окончания военного училища, капитан разглядел склады, размещенные в помещениях молочной фермы.

Место для хранения боеприпасов было удобное. Полуподвальные помещения (чтобы не портились продукты) были почти не заметны, скрытые яблоневым садом и тополями. Возле них загружали разнокалиберными ящиками автомашины. Две 37-миллиметровые зенитки были хорошо замаскированы – значит, здесь есть что охранять.

В остальной части села царила суета. Рыли траншеи и капониры, устанавливали пушки, сновали машины, эвакуировались тыловые службы.

В центре села, возле большого бревенчатого дома стояло несколько легковых машин и вездеходов. Здесь тоже торчала зенитка, из траншеи выглядывал ствол противотанковой пушки. Наверное, в доме размещался штаб немецкой дивизии, а теперь срочно укреплялся узел обороны.

Сейчас капитан Бакулин больше всего жалел, что в его батарее остались всего две машины. Держали последнее время в резерве.

Будь у него хотя бы четыре самоходки и полноценный взвод десантников на броне, он бы навел шорох. Сам Бакулин ни разу не участвовал в таких рискованных операциях. Но слышал, как внезапный удар с тыла даже нескольких машин способен посеять панику и разгромить целый гарнизон.