Брат Третьей Степени - [73]

Я тотчас же отправился обратно во французскую армию, которая теперь наступала на Варшаву, сметая все на своем пути. Король Германии остановился в Польше и, получив подкрепление из 200 тысяч русских солдат, ожидал битвы под Варшавой. Английские союзники под предводительством Нельсона двигались на север, к русской столице. Наполеон же располагал, считая новых рекрутов, 400 тысячами солдат и энтузиазмом, который всегда присущ победителям. Когда я прибыл и вручил ему письмо, он мгновенно изменился в лице, повернулся ко мне и произнес жестким голосом, исключавшим возражения:

— Передайте вашему руководителю мой ответ: нет! — Очевидно, радостные известия с фронтов о победах и новые солдаты, присоединяющиеся к нему по всей Франции и Европе, изрядно питали его раздувающееся тщеславие. — Если я и он («я» Наполеон поставил на первое место) можем быть друзьями и союзниками, прекрасно. Но если мы можем быть таковыми при условии беспрекословного подчинения приказам вашего Сен-Жермена, тогда наши отношения должны быть прерваны. Правлю здесь я.

— Это ваш официальный ответ?

— Да.

— Хорошо, так и передам. — Поклонившись, я уже хотел было выйти, но он окликнул меня и спросил:

— Что вам известно об этом Братстве?

— Все, что я знаю, так это то, что его члены обладают могуществом, стоят выше смерти и знают будущее. Если они примут решение свергнуть вас, никакая сила на земле не спасет от этого.

— А известно ли вам, что в моих руках здесь жизнь двенадцати членов вашего совета?

— Но ведь и ваша жизнь висит на волоске! — ответил я дерзко.

— Они что, угрожают мне? — На лице командующего появилась ироничная ухмылка.

— Не более, чем вы угрожаете им.

— Передай своему начальнику, что я бросаю ему вызов. Я возьму ваш совет в качестве заложников, дабы принудить его к миру, а та, которую ты любишь, станет моей королевой. Ступай!

Не говоря ни слова, я вышел и направился в расположение тайного совета, где и нашел Альвареса. Вручив ему второе послание, я пересказал разговор с Наполеоном. Адепт выслушал все с непроницаемым лицом, велел мне не покидать лагеря, ждать вызова командующего и ушел.

В тот вечер Наполеона разбил паралич, и вскоре меня спешно вызвали к нему. Войдя в комнату, я приказал всем приближенным, суетившимся вокруг впавшего в беспамятство вождя, удалиться и послал за Альваресом. Он приблизился к парализованному и, положив ладони на его сердце и голову, вернул в сознание, затем, сев подле, спокойно посмотрел на него. Когда удивительные глаза адепта встретились с глазами Наполеона, больной устало спросил:

— Что это значит? Ведь это — не паралич. Это вы напустили на меня какие-то злые чары?

— Глупец, — сказал адепт, — разве можно так относиться к силам, определяющим судьбы?

Командующий долго и пристально смотрел на собеседника горящими глазами, но тот спокойно выдержал этот взгляд.

— По какому праву вы берете на себя права Господа нашего? — спросил, наконец, Наполеон.

— По праву божественного просветления и многих тысяч лет работы во имя людей, — ответил Альварес.

— А вам известно, что по моему приказу вы и все члены совета, находящиеся здесь, будут казнены через час?

— Вам не удастся отдать такой приказ. Но даже если бы вы и смогли, он не будет выполнен. Здесь действуют силы, которые, хоть и невидимы, но настолько велики, что никакие ваши войска не в состоянии их одолеть.

— Шарлатаны всегда делают громкие заявления и таинственные намеки, только никогда не могут показать свое могущество, — надменно заявил Наполеон.

Вместо ответа адепт склонился над больным, протянул руки и поводил ими над его головой. И — может быть впервые в жизни — в глазах Наполеона появилось испуганное выражение.

— Остановитесь! Скажите, какими дьявольскими чарами вы обладаете? — воскликнул он, торопливо и не очень внятно произнося слова.

— Силами Господа, — спокойно ответил адепт.

— Я… я рассмотрю ваши требования… Конечно, если то, что вы говорите, правда. Только можете ли вы это доказать?

— Частично, — улыбнулся Альварес.

— Так предъявите мне свои доказательства! — раздраженно велел Наполеон.

— Спите! — скомандовал адепт. Больной сразу закрыл глаза и начал дышать ровно. Альварес поднялся, но прежде чем уйти, отдал мне распоряжение: — Скажите ему, когда он проснется совершенно здоровым и изменит ответ Сен-Жермену, что я уехал, дабы помочь взойти его звезде, приблизить момент, в который восхищенный народ провозгласит его великим.

Несколько часов командующий, глубоко дыша, продолжал спать. Согласно приказу, я никого не впускал и постоянно следил за ним. Около трех часов дня его дыхание начало замедляться. Оно все угасало и угасало, пока совсем не исчезло, и Наполеон впал в транс, внешне похожий насмерть.

«Так, — сказал я сам себе, — сейчас он ушел далеко». Зная природу этого его состояния, я дал строгие распоряжения не шуметь поблизости от дома. Утром, пока он все еще находился в трансе, я послал за Иолой. Она присутствовала при его пробуждении часом позже. При первых же проблесках сознания Наполеона стало заметно, что он изменился. Посмотрев на Иолу с приятной улыбкой, он сказал:

— А, это вы, сестра моя. Видите, я снова здоров. — Все последствия удара действительно исчезли. Легко встав, командующий повернулся ко мне и распорядился: