Брат Третьей Степени - [56]

— Каким высоким смыслом наполнено здесь все искусство! — восхищенно произнес я.

— Всякое истинное искусство должно быть таким, ибо нет другого подобного ему учителя, столь же значительного и понятного всем. Велико воздействие, которое мы можем оказать на мир, используя язык искусства, полный таинств, значение которых часто недоступно рассудку, но почти всегда доступно душе. Однако, брат мой, я пришла, чтобы проводить тебя в зал Выбора, где нас ожидает совет. Идем. — Она открыла двери, и я последовал за ней.

Когда мы шли по коридору, я задал тревоживший меня вопрос:

— Иола, как сочетается все это дворцовое великолепие с требованиями гуманизма, с любовью к миру, погрязшему в нищете и страданиях?

— Брат мой, не обманывайся внешними проявлениями, — ответила она, — мир не может быть спасен с помощью денег и богатств, хотя они могут принести добро в отдельных случаях. Те сокровища, которые находятся в нашем распоряжении здесь, ни в коей мере не уменьшают того, что мы отдаем миру в других местах. — Сделав это замечание, она многозначительно улыбнулась. — Богатство и роскошь не должны принадлежать разве что тем, кто может стать их рабом. В отличие от алчных людей мы, окруженные богатством, не позволяем ему поглотить наши души. Мы ценим искусство, музыку, ароматические средства, красивые дома и многое другое, но не позволяем благополучию ослепить нас, ибо знаем, что все здесь, на Земле не вечно, все преходяще. Никакое великолепие не заставит нас забыть о бедных; мы живем надеждой в ожидании того времени, когда и они смогут разделить нашу радость. А то, хорошо ли богатство или дурно, определяется влиянием, которое оно оказывает на сердце и ум человека. Научившись управлять этими Божественными атрибутами и поддерживать их чистоту, мы не позволяем им увлекаться погоней за вещами материальными, как бы прекрасны они ни были. Помни: все, что есть на Земле, хорошо само по себе, лишь искажения несут зло.

— Ты сказала, сестра, что деньги и богатства не могут спасти мир. А что может?

— Преображение человека, очищение и возвышение сознания и сердца. Никакие внешние средства и поверхностные полумеры не дадут результата. Все объективные проявления мира происходят из субъективных. Для изменения видимого плана необходимы перемены на невидимом, а за это отвечают ум и сердце.

— Но разве невидимое не может меняться под воздействием видимого? Разве достойное внешнее окружение не будет способствовать достижению желаемого внутреннего состояния?

— До определенной степени это верно, — ответила Иола, — объективный и субъективный миры оказывают взаимное влияние друг на друга. Но в субъективном таится огромная мощь, поскольку разум и воля сильнее обстоятельств, а те, кто утверждает обратное, занимают вредную позицию. Обстоятельства жизни останутся неизменными, если прежде не произойдет перемен в сердцах и умах людей, — одно без другого невозможно. Человек, если проявит волю, способен, даже находясь в самых неблагоприятных условиях, стать выше любых внешних воздействий. Таково одно из величайших и важнейших учений оккультизма. Все его последователи верят во всемогущество этой Божественной стадии.

— А ты веришь в свободу воли? — спросил я.

— Это понятие часто толкуется неверно. Во всех своих делах человек испытывает как внешнее, так и внутреннее воздействие, а потому не является абсолютно свободным. Тем не менее, он обладает возможностью выбора, и эта возможность превыше всех влияний.

— Но ведь бывают исключения. Разве нет таких, кто пал столь низко, что утратил эту возможность?

— Есть, — с грустью согласилась Иола. — Падшая душа не имеет собственной воли, она руководствуется лишь волей своей демонической личности, питающей желания и страсти; этому чудовищу подчинена ее воля, его приказам она послушна, — и словно желая внести ноту надежды в свое последнее печальное замечание, добавила, — но пока тонкая зеленая нить соединяет пирамиду с кубом, у такой души есть возможность подняться.

Коридор повернул, и мы оказались перед дверями, у которых стоял брат в белом облачении.

— Петух пропел, — произнесла Иола пароль.

— Заря восходит, — ответил часовой, распахнул двери, и мы вошли в зал, отделанный в бело-золотых тонах. Семеро людей, одетых в белое, сидели вокруг стола. Лица их были открыты, и в человеке, возглавлявшем совет, я узнал государя. Справа от него сидел тот, кто изображал солнце, и еще двое мужчин; слева — красавица, представлявшая луну, и еще две женщины. Напротив царя было два свободных места, которые мы и заняли.

— Что скажет сестра? — спросил царь, обращаясь к Иоле тихим, мягким голосом.

— Закон правит, — ответила она.

— Брат, — обратился ко мне глава совета, — невидимый разум, представители которого управляют проявленными событиями жизни, изрек мистическим языком чисел, что ты достоин стать кандидатом в возвышенную Третью степень. Немногие принадлежат к избранным, из пятнадцати сотен миллионов людей, населяющих планету, найдется едва лишь тысяча. Это не означает, что ты стоишь выше остальных, а только то, что способен обрести духовное величие и возможность достичь этого за одну жизнь, поскольку изучал оккультные науки в минувших жизнях, о чем ныне не помнишь. Итак, брат, искренне ли твое желание ступить на стезю, ведущую к этой высокой степени?