Брат Третьей Степени - [53]

— Прежде, чем подвергнуться следующему испытанию в зале Выбора, тебе не мешало бы подкрепиться пищей.

— А ты тоже все еще нуждаешься в еде? — спросил я с улыбкой.

— Да. Хотя при нашем образе жизни потребление пищи существенно снижается, мы все же не настолько высоко продвинуты, чтобы вовсе от нее отказаться. Говорят, члены Третьей степени уже не имеют наших потребностей. Или почти не имеют. Они восстанавливают незначительный расход энергии в своих физических телах концентрированным эликсиром. Секрет же его известен лишь им одним. А мы, брат мой, еще многое должны совершить до того, как достигнем таких высот, так что сейчас я приму участие в твоем легком завтраке.

Все помещения, по которым мы проходили до сих пор, были освещены одинаковым рассеянным светом, казалось, что там светится сам воздух, а сейчас, открыв дверь и поднявшись по лестнице, мы оказались в зале, по обе стороны которого окна были распахнуты навстречу свету дня. Зал был устлан коврами и увешан картинами. Несколько братьев и сестер в белых одеждах встретили нас и сердечно приветствовали. Размеры здания, в котором мы находились, были очень велики, только этот зал — не меньше ста футов в длину. За окнами я увидел далеко простирающиеся сады с большими оранжереями, где в изобилии росли цветы. В конце зала человек в белом преградил нам путь. Иола прошептала что-то на ухо стражу, он поклонился, и мы прошли.

— Здесь есть охрана, — пояснила она, — и поскольку мне позволено, я передаю тебе пароли. При выходе следует использовать слово «Джнана», что означает «знание», другой пароль — для входа — «Нага», это слово на санскрите означает «змея». Произносить пароль надо шепотом.

Тем временем мы вышли во внутренний зал. Иола подвела меня к какой-то двери, нажала скрытую пружину в розетке у самого пола, дверь открылась, и мы вошли. Это были явно частные апартаменты. На одной стене висел портрет моей возлюбленной спутницы в полный рост. Заметив мой восхищенный взор, ибо картина была поистине произведением искусства, Иола застенчиво сказала:

— Не думай, что это — выражение тщеславия, брат мой. Церол настоял, чтобы я позировала. Мне не хотелось расстраивать его. Но, дабы помешать ему выставить эту работу на всеобщее обозрение, я повесила ее в своей комнате.

— Что за неуместная скромность? — возразил я. — Ты же лишила людей возвышенной радости, которую они испытали бы при созерцании столь совершенного произведения искусства и его не менее прекрасного оригинала.

— Остановись, брат мой, вспомни слова Сократа: «Лесть хуже стервятника, ибо последний пожирает мертвечину, в то время как первая набрасывается на живое». Возможно, тебе придется воспользоваться моим гостеприимством на некоторое время, — продолжила Иола, когда мы присели у небольшого столика, стоявшего возле стены. — Чувствуй себя, как дома. Каждый, кто принадлежит к нашей степени, доказал свою чистоту, и мы позволяем себе не придерживаться церемоний в общении друг с другом, необходимых в мире притворства.

— Как замечательно очутиться среди людей, которые руководствуются подобной свободой в мире, где все скованы формальностями и условностями и столько родных душ разъединены!

— Да, — согласилась Иола. Она протянула руку через стол и дружески пожала мою. В этот момент вошел молодой человек с подносом, уставленным закусками, по виду индус. — Обычно члены нашей степени едят в одиночестве, — сказала моя возлюбленная сестра, обворожительно улыбаясь, — таково одно из наших правил. Но коль скоро наша близость велика, мы можем принимать пищу вместе хотя бы один раз в день.

— Только один? Не чаще?

— Можно и чаще. Ведь отныне я — твоя послушная слуга, и что бы ты ни сказал, все будет исполнено.

— Прелестная кокетка, а не пытаешься ли ты снова искушать меня? Если так, тебя ждет неудача. Я поклялся стать монахом.

Она внимательно посмотрела мне в глаза и ответила:

— Нет, тебя больше не будут испытывать через меня: я выполнила свой долг по отношению к тебе, а ты — по отношению ко мне. Уловки, которые я должна была использовать, являлись испытанием для меня в той же степени, что и для тебя. Я была обязана обманывать тебя и пытаться довести до краха. Когда любишь, может ли быть более суровое испытание? Но долг исполнен, и сейчас мы встретились на том уровне, где стали равноправными. Ложь никогда более не придет через меня. Ты можешь быть спокоен.

Я хотел кое-что спросить, но она не дала мне такой возможности, продолжив:

— Ты хочешь стать монахом? Что ж, ими были благороднейшие люди Земли. Похоже, именно монашеская жизнь — самый короткий путь к высочайшему совершенству.

— Ты действительно все это время неукоснительно подчинялась указаниям братьев? Без вопросов и сомнений? — спросил я, наконец, стараясь не обнаружить своего восхищения.

— Да. Я нахожусь среди них уже много лет, и на протяжении всего этого времени они не научили меня ничему, что не было бы добрым и чистым. Их жизнь исполнена чудесной простоты и самоотречения, их дела неизменно благородны, и у меня не было повода усомниться в них. Помимо всего прочего они учили меня тому, что существуют защитные силы, осеняющие каждое существо, и мощь их пропорциональна божественной мощи, заключенной в человеке. Братья учили меня, что те, чьи устремления чисты, со временем непременно одержат победу, сколь бы ни были велики искушения. Я верю в эти учения не только потому, что они так велели мне, но потому, что мой рассудок и сердце принимают их. Эта вера в защитные силы принесла моей душе великий покой и стала источником энергии. Прежде мои представления о Боге были слишком… возвышенными, оторванными от жизни. Мне нужно было какое-то соединительное звено, и это учение о защитных силах — Учителях, Покровителях — удовлетворило мою потребность.