Брат Третьей Степени - [4]

Сон — тоже тайна. Кто постиг его значение и те удивительные силы, что разыгрываются в нем? Мне приснилось, что я унесся далеко, в дикую и гористую страну, где на крутом скалистом склоне величественного хребта с заснеженными вершинами стояло огромное здание, похожее на монастырскую обитель.

Потом все волшебно изменилось, что характерно для сновидений. Я очутился во внутреннем дворе, окруженном циклопическими колоннами и заполненном священнослужителями в белых одеждах. В одном конце двора на большом белом кубе, который служил престолом, в кресле из слоновой кости, украшенной жемчугом, восседал человек. На его непокрытой голове сияли длинные золотистые кудри, лик был юным, глаза мягкими и голубыми. Пока я смотрел, сияние света окружило это существо, а приглядевшись внимательнее, обнаружил, что оно прозрачно, словно кристалл, и золотистый свет струится сквозь облекавшие его легкие дымчато-голубые ризы.

Затем черты его стали меняться; доброта и нежность, что сперва отражались в них, ушли, лик стал суровым, вызывающим трепет, глаза изливали лучистый свет; и фиолетовое мерцание наполнило атмосферу вокруг него. Взглядом, полным удивления и благоговения, я окинул эту сцену и увидел, что группа людей в белых одеждах расступилась и двенадцать фигур, прозрачных, как и та, что на возвышении, но золотистых, словно бы облаченных в желтый газ, вышли вперед и встали подле престола. Тогда я впервые заметил вокруг него на белом мраморном полу золотой зодиак. Каждая фигура заняла место на определенном знаке.

Пространство было запито ярким светом, исходившим из неизвестного источника. И, о диво! Еще двенадцать человек ввели тринадцатую фигуру в такой же, как на них, одежде цвета индиго. Прекрасные жемчужно-белые формы светились сквозь полупрозрачные складки; и вот, вглядевшись, я узнал в ней свою мать. На ее высоком благородном челе, будто вылепленном из слоновой кости, сияла алмазным великолепием шестиконечная звезда. Как прекрасно было ее лицо! Как спокойны и величественны черты! Двенадцать сопровождающих встали так, что образовали вокруг матушки правильный треугольник. Она прошла вперед. Но тут сцену затянуло туманом, и я провалился в глубокий сон без сновидений. О, душа! Свободная от цепей материи, где блуждала ты в этом сне?

На следующее утро я узнал от Хуаниты, что, проведя ночь в лаборатории, перед восходом солнца ушли все, кроме таинственного незнакомца, который все еще оставался там с отцом и матерью. «Двор был всю ночь полон привидений! — прошептала служанка с испуганным выражением на лице. — Когда я пошла в свою комнату, ясная луна осветила его, а там — белые фигуры». Я ничего не сказал в ответ, но не мог не сравнить ее странное утверждение со своим сном и решил расспросить об этом матушку.

В девять часов отец сошел вниз, его лицо было бледным и озабоченным. Наступил полдень. Отец съел вместе с нами легкий обед, но в ответ на расспросы сказал лишь: «Матушка сойдет позже». Пробило три часа, и, наконец, она появилась. О, как прекрасно было ее лицо, жемчужно-белое, лучащееся божественной любовью. Мать подошла к нам, и когда поцеловала меня, все мое существо затрепетало от ее прикосновения. Блаженство залило мое сердце, никогда еще я не чувствовал себя таким счастливым.

В ответ на наш вопрос она поведала, что незнакомец — великий Учитель и что с его помощью она ушла далеко и увидела много тайн высшей жизни. Когда я сообщил ей о своем сне, она радостно улыбнулась и, целуя меня, сказала: «Мой дорогой сын и брат, ты гораздо мудрее, чем думаешь, и когда-нибудь узнаешь сполна значение своего видения».

Незнакомец не появлялся до самого вечера. Наконец, он вышел во двор, где все мы сидели, встал передо мной и произнес несколько странных слов, оказавших удивительное воздействие. Перед моими глазами, образуя два облака, сгустилась белая дымка. Ее пульсирующие клубы стали приобретать форму, и я увидел панораму. Я увидел окруженную цепью холмов зеркальную водную гладь, по которой были разбросаны острова; ясное голубое небо с плывущими грядою снежными облаками отражалось в ее ровной поверхности. Затем появилась большая флотилия кораблей, заполненных вооруженными воинами, а земля почернела от нашествия толп щитоносцев. Не знаю почему, но мне показалось, что я узнаю эту сцену, и в моем уме сложились слова «Ксеркс, Персия, Греция».[1]

Потом дымка приобрела новые очертания, и предо мной предстала равнина, по которой, восседая на арабских скакунах, двигались орды темнолицых воинов в тюрбанах и с кривыми саблями. Против этого смуглого воинства стояла армия солдат гигантского роста с длинными светлыми волосами. На них были кольчуги, в руках огромные боевые топоры. Я видел, как те, что в тюрбанах, бросились вперед с громкими криками. Обе армии встретились в грозной битве; и перед моими глазами возникли слова «Мартелл, Пуатье».[2] Тут дымка развеялась, и я услышал, как незнакомец произнес; «Брат, вчера и завтра твой путь определен».

Теперь он повернулся к Эсмеральде и устремил на нее долгий, пристальный взгляд. Пока он смотрел, ее черты будто застыли, глаза, казалось, были устремлены вдаль, но я не увидел никакой дымки. Затем послышались его слова: «Дитя-сестра Востока в западном теле, ты также вернешься». Он взмахнул рукой, и сестра очнулась; на ее лице застыло удивленное выражение, когда она повернулась ко мне, как бы ища ответа на вопрос.