Брат мой Каин - [26]

– Что? – Стремительно обернувшись, Уильям увидел смотревшую в его сторону женщину с усталым, испачканным сажей лицом. Ее немного сальные светлые волосы были собраны в пучок, сбившийся теперь на затылок. Монк обратил внимание на ее широкую грудь и мощные бедра, но вот плечи незнакомки показались ему опущенными, и он не мог определить, была ли тому причиной привычка или усталость. Лицо женщины почти ничего не выражало. Она видела слишком многое, чтобы волноваться из-за чего-либо еще, кроме надежды или печали. И тем более не стоило переживать из-за незнакомца, у которого могло не оказаться ведер. Она давно привыкла к разочарованиям.

– У вас есть ведра? – повторила женщина свой вопрос уже не так громко, поскольку убедилась, что услышит отрицательный ответ.

– Нет, я пришел к леди Калландре Дэвьет. Извините. – Детектив бросил саквояж на пол. – Хотите горячий пирожок?

Женщина раскрыла глаза чуть шире.

Развернув газету, Монк протянул ей один из пирожков. Он еще сохранил тепло, а тесто оказалось рассыпчатым. Маленький кусочек отломился и упал на пол.

Женщина колебалась совсем недолго – ноздри у нее расширились, стоило ей уловить приятный аромат.

– Хочу. – Она торопливо взяла угощение и откусила кусок, словно опасаясь, что гость, чего доброго, передумает. Она уже забыла, когда в последний раз пробовала такой деликатес, тем более чтобы его предлагали ей в качестве угощения.

– Леди Калландра здесь? – спросил сыщик.

– Да, – ответила незнакомка с набитым ртом. – Я сейчас ее позову. – Она даже не поинтересовалась у Монка, как его зовут. Пирожки с мясом послужили ему лучше любых верительных грамот. Неожиданно для себя самой женщина улыбнулась.

Калландра не заставила себя долго ждать, появившись с противоположного конца склада, столь же усталая и грязная, однако передвигавшаяся легкой походкой и с оживленным выражением в глазах.

– Уильям, – тихо проговорила она, приблизившись к Монку, – что случилось? Зачем ты сюда пришел?

– Хотите теплый пирожок? – предложил тот.

Калландра торопливо вытерла руки о фартук и с благодарностью приняла угощение. Потом она устремила на детектива пристальный взгляд, ожидая, когда он все-таки объяснит цель своего визита.

– Мне поручили сложное дело, – наконец ответил Уильямс. – У вас есть время выслушать меня? Это займет не больше десяти минут. Вам хотя бы изредка нужно отдыхать. Присядьте и съешьте пирожок.

– У тебя останется один для Кристиана? – спросила леди Дэвьет, чуть надкусив пирожок, который она только что взяла. – А для Эстер и Энид? И еще для Мэри, конечно…

– Я не знаю, кто здесь Энид, а кто – Мэри, – ответил Монк, – но я угостил молодую женщину с длинными волосами, которая решила, что я принес ведра.

– Это и есть Мэри. Отлично. Она, бедняжка, едва держится на ногах от усталости. Так у тебя есть еще пирожки? Если нет, я поделюсь с кем-нибудь моим.

– Есть. – Сыщик развернул газету. – Здесь еще целых четыре.

Торопливо улыбнувшись, Калландра взяла пирожки и понесла их каким-то людям в глубине склада, чьи фигуры Уильям с трудом различал в полумраке. Худощавая, очень стройная женщина с прямыми плечами и приподнятым подбородком оказалась его старой знакомой Эстер. Монк узнал бы ее по фигуре где угодно. Никто другой не сумел бы держаться с такой осанкой, как она. Единственный среди них мужчина был не кем иным, как Кристианом Беком, едва достигавшим среднего роста, узкоплечим и вместе с тем сильным. Еще одна женщина показалась Монку похожей на кого-то, с кем он совсем недавно встречался, однако плохое освещение, выбивающийся из плит дым и разъедающие глаза испарения не позволяли ему определить, кто же это.

Калландра вернулась обратно, доедая пирожок, пока тот не успел остыть. Она провела своего друга в небольшую боковую комнату, где раньше, когда здание использовалось по своему первоначальному назначению, вероятно, находилась контора. Теперь там стоял стол с лежащей на нем грудой одеял, три запечатанные и одна наполовину пустая бутылки джина, несколько бочонков с уксусом и плоская бутыль с венгерским вином. На двух ветхих стульях тоже были навалены одеяла. Сбросив их на пол, леди Дэвьет предложила Монку присесть.

– Зачем вам джин? – поинтересовался он. – Чтобы залить горе?

– Тогда бы мы распечатали все бутылки, – печально ответила женщина. – Расскажи мне о твоем деле.

Сыщик некоторое время раздумывал, стараясь решить, что говорить о Женевьеве. Возможно, ему следовало сообщить Калландре одни лишь факты, опустив при этом свои собственные впечатления.

– Мы промываем в джине некоторые предметы, – ответила, наконец, собеседница на его вопрос. – Спирт в этом смысле лучше воды, особенно если ее берут из здешних колодцев. Полы мы им, конечно, не моем – для этого у нас есть уксус. Я имею в виду тарелки и ложки.

Такое объяснение вполне удовлетворило Монка.

– Дело… – проговорил, наконец, он, грузно опустившись на один из стульев, который, закачавшись под тяжестью его тела, немного покосился набок.

Детектив осторожно пересел на другой, который выдержал его вес, хотя и издал угрожающий скрип.

– Пропал один мужчина, бизнесмен, владелец процветающего дела и пользующийся всеобщим уважением, – начал Уильям. – У него, судя по всему, хорошая семья, пятеро детей… Ко мне обратилась его жена.