Брат и сестра - [66]

Никто на этот вопрос Уткиной не отозвался. Она выжидающе помолчала немного и закончила:

— Ну, в общем и целом, я пока все сказала. Послушаем, как будет Космодемьянская себя защищать. Тогда я, может быть, еще добавлю.

Петя Симонов, едва дождавшийся, когда Уткина окончит, вскочил и потребовал:

— Зоя, ты дашь мне когда-нибудь слово или я должен до конца в молчанку играть?

— Успокойся, — сказала Зоя, — теперь твоя очередь.

— Если моя очередь, тогда — слушайте!

Симонову при его росте тесно было стоять за партой, он вышел в проход между рядами и, проведя руками по непокорным волосам, начал с замахом на что-то очень большое:

— Первое. — Петя загнул палец. — Кто в саду оторвался от масс — Зоя или Терпоуткина? — Раздался смех, вызванный соединением в одно целое двух фамилий. — А по-моему, это не кто, как Уткина, испугалась работы и ушла из сада еще до дождика. Все! Я все сказал.

Димочка Кутырин спросил:

— «Первое» слыхали, а где же твое «второе»?

Петя Симонов опять порывисто встал.

— Пожалуйста, второе, — сказал он. — У нас в комсомоле не должно быть принцесс и нищих! Нам не нужны маменькины дочки. Люська что-то из себя воображает. Витька тоже строит из себя солиста Большого театра. У нас в комсомоле не может быть незаменимых солистов. Мы есть отряд молодежи — опора партии. Я предлагаю передать вопрос в школьный комитет об исключении из комсомола Терпачева и Уткиной. Вот вам «первое» и «второе»!

Садясь, Петя Симонов так хлопнул крышкой парты, что Лиза Пчельникова вздрогнула.

Попросил слово Дима Кутырин. Он не рвался говорить первым, ждал спокойно возможности выступить и сейчас говорил не торопясь, слегка покачиваясь и переступая с ноги на ногу:

— Здесь нам говорила Пастухова о своей школе, откуда она пришла к нам, говорила о крепкой дружбе и о товарищеской помощи. Не знаю, какая там у них дружба, а только философия Пастуховой насчет помощи соседу во время диктанта и сочинения — очень вредная философия, опасная для жизни. Я, конечно, понимаю: если сосед спросит, как пишется слово, а ты ему не скажешь, это, конечно, отталкивает соседа, остается в душе обида. Но мы должны твердо сказать, что это ложное чувство. Настоящая дружба не должна строиться на подсказках и шпаргалках. Надо иметь на плечах голову. Зачем мы пришли в школу? Чтобы стать самостоятельными людьми. А как же я могу стать самостоятельным, если из-за шпаргалок и подсказок привыкну к мысли, что в жизни всегда кто-нибудь мне подскажет и поможет.

Дима переступил с ноги на ногу, помолчал немного и спросил, повернувшись сначала в одну сторону, потом в другую:

— Может быть, я неясно говорю?

— Очень даже ясно! — сказал Симонов.

— Правильно говоришь! — сказала Зоя.

Кутырин продолжал, не изменяя тона:

— Я хочу сказать, что каждый из нас должен готовить себя к таким испытаниям в жизни, когда никто тебе не в состоянии помочь: ни друг, ни товарищ, ни родной отец; когда ты попал в такую обстановку, в такой переплет, что только от твоего самостоятельного решения, без всяких подсказок, от твоих личных знаний будет зависеть, уцелеет ли твоя собственная голова, и зависеть безопасность твой родины. Пастухова неудачно выступила. Когда мы будем инженерами, летчиками или врачами — нам никто не будет подсказывать. А значит, мы уже теперь должны научиться ходить без всяких костылей и без помощи соседа.

Кутырина никто не перебивал, — его спокойствие передалось и остальным. Только когда он надолго замолчал, как бы что-то обдумывая, Зоя спросила его:

— Ты все сказал?

— Нет! Я еще должен сказать о Пастуховой. Это было ее первое выступление за полгода, и лучше было бы, если б Пастухова отложила свое выступление еще на полгода. Здесь ей некоторые аплодировали. Не знаю, за что такая высокая честь? Говорит она, может быть, и поэтично, умеет вставить что-нибудь вроде «скупого рыцаря». Но это — словесная побрякушка. И, главное, несправедливо! Учится она вместе с нами всего несколько месяцев, а уже выступает как знаток человеческой души. Лучше бы она помолчала насчет Зои Космодемьянской. Мы лучше знаем наших товарищей, с которыми учимся уже несколько лет вместе. Благодаря помощи Зои я, например, вступил в комсомол.

— И я! — сказал Петя Симонов.

— Никто лучше Зои не выполняет комсомольских поручений, — продолжал Кутырин. — Я не знаю ни одного случая, когда Космодемьянская отказала бы кому-нибудь в помощи или чтобы кто-нибудь отказался от ее помощи, чего не скажешь об Уткиной, например.

Уткина вскочила и быстро проговорила:

— Пожалуйста, без намеков! Мы на комсомольском собрании, и я требую, чтобы ты сказал, что имеешь в виду.

Дима повернулся к ней и спокойно ответил:

— Хотя бы случай с Коркиным.

— То же самое с Ивановой, — сказал Коркин с места. — Иванова отказалась от ее помощи. Уткина цедит сквозь зубы, как принцесса, точно подачку какую-то подает!

Люся не осталась в долгу, сказала:

— Советую тебе, Коркин, выучить наизусть басню дедушки Крылова «Свинья под дубом»!

Зоя остановила начавшуюся перебранку и дала слово Пчельниковой.

Лиза почти никогда не выступала на собраниях. Обычно ее участие выражалось в добросовестном ведении протокола. Эта нагрузка вполне успокаивала совесть Лизы, и она считала, что выступать ей необязательно. Но сегодняшние нападки на Зою так возмутили Лизу, что она считала себя обязанной выступить. Ведя протокол, она успевала время от времени записать себе для памяти на отдельном листке, о чем должна сказать. Так к моменту ее выступления она уже знала, что будет говорить.