Брат и сестра - [53]

Когда они проходили мимо Терпачева, он снисходительно похлопал Шуру по плечу и сказал:

— Трудись, Космодемьянский, трудись! Не забывай, что Энгельс говорил: только честный труд дал обезьяне возможность надеть штаны и пиджак, сделал ее человеком!

Шварц захохотал и, как всегда при остротах Терпачева, посмотрел вокруг: какое это произвело впечатление на остальных?

Но все уже дружно принимались за работу, — изречение Терпачева осталось незамеченным.

Случайно оказалось, что Коля Коркин и Зоя работают рядом. Коркин старательно собирал обрезки кровельного железа, относил их и бросал в ту же самую кучу, куда и Зоя подгребала щепки и стружки. Некоторое время они не замечали друг друга, увлеченные работой. А когда Зоя встретилась взглядом с Коркиным, она тотчас же вспомнила наглухо закрытую дверь, перед которой тот заставил простоять ее так долго и все-таки не пустил к себе в квартиру.

Коркин быстро отвел глаза в сторону, но тотчас же опять пристально посмотрел на Зою, упрямо желая показать, что ничего, собственно говоря, не случилось, и этим самым еще больше подчеркивая свое смущение.

Зоя улыбнулась. Коркин не вытерпел и тоже ответил милой, растерянной улыбкой, словно ему было не семнадцать лет, а самое большее двенадцать. И у Зои возникло такое чувство, словно никакой закрытой для нее двери в квартире Коркина и не существовало, будто они тогда обо всем переговорили по-хорошему, поняли друг друга и с этого дня жизнь Коли опять войдет в колею.

Оказалось, что и говорить-то сейчас больше не о чем — надо как можно скорее очистить место вдоль ограды, чтобы можно было начинать копать ямы для деревьев.

Работали весело, ребята подзадоривали друг друга, перекидываясь шутками. Даже Ната Беликова старалась оказаться не хуже других: вот она ухватилась обеими руками за толстый железный прут, уходящий куда-то в глубину под обломки кирпича и дранки с прилипшей к ним засохшей известкой, ухватилась, напряглась, но не смогла одолеть и, посмотрев на ладони, уже выпачканные ржавчиной, добродушно рассмеялась.

— Что, силенок не хватает? — спросил ее Кутырин. — Надо больше манной каши кушать и слушаться маму!

Он помог Беликовой: они осилили железный прут вместе, отволокли его во двор и бросили около кучи со шлаком.

Лиза принялась очищать намеченный для себя участочек с обычной для нее тщательностью и последовательностью, таскала к носилкам обломки кирпичей наравне со всеми и, несмотря на то, что сил у нее, при ее хрупкой тонкой фигурке, было не так уж много, раньше всех докопалась, доскреблась до почвы, обнажившейся из-под мусора.

Отставала одна только Уткина, но что же от нее можно было ожидать? Она боялась поцарапать туфли и вообще не желала пачкаться, потому что не оставляла мысли о том, что им с Виктором так или иначе удастся уйти в кино.

Но почему такой кислый Ярослав? Нездоровится ему, что ли? Нехотя таскал он носилки, чередуясь с Симоновым и Шурой, а когда кто-нибудь из них сменял у косилок Ярослава, он ничего не делал, равнодушно ожидая, когда опять подойдет его очередь. Он думал о чем-то своем.

Зоя хотела подойти к нему, спросить, отчего у него такое настроение, но как раз в это время на участке, где работали десятые классы, раздался взрыв смеха: там стоял Виктор Терпачев и рассказывал анекдоты. Он навалился грудью на носилки, поставив их на землю торчком: две рукоятки, воздетые к небу, образовали как бы раму переносной сцены, и высунувшись из этого отверстия, сильно жестикулируя руками и гримасничая, он изображал анекдоты, что называется, в лицах.

Стоявший возле него Шварц суетливо вертел по сторонам головой с красными ушами, переживая с упоением успех Терпачева у десятиклассников, которые покатывались от хохота и отвлекались от работы.

Зоя хотела уж было подойти туда пристыдить Терпачева или по крайней мере заставить его отдать носилки другим ребятам. Но на полпути ее остановил Ярослав:

— Зоя, мне надо с тобой поговорить.

В глазах Ярослава, в выражении его лица было что-то совсем необычное. У Зои появилась тревожная мысль, как бы их дружеские отношения не пострадали от того, что Ярослав собирается сейчас сказать. Зое стало жаль этих отношений, захотелось их защитить и отодвинуть разговор. Но Ярослав уже говорил:

— Произошла некрасивая история. Я даже не знаю, станешь ли ты после этого разговаривать со мной?

Они стояли и смотрели в глаза друг другу, но Зоя не могла понять, что же случилось. А Ярослав молчал.

— Ну скорее, Ярослав, — стала торопить его Зоя. — Ты меня задерживаешь — надо работать! Терпачев устраивает балаган какой-то, мы тоже с тобой стоим и ничего не делаем.

Ярослав сказал:

— Петина мать нашла в классе пустую бутылку с соской и отнесла ее Ивану Алексеевичу.

Зоя сильно изменилась в лице.

— Кто же мог выпить?

Ярослав опять замолчал.

— Кто же выпил?

— Я выпил! — сказал Ярослав. — Я, Терпачев и Шварц.

Зою ошеломило то, что Ярослав ей сказал. Нелепо! Дико! Неправдоподобно!

С предельной ясностью возникла в ее мозгу картина… Ведь это же было всего только два дня назад! Четверг… вечер, она диктует Пете Симонову и Ярославу, потом разговор о вступлении Ярослава в комсомол, о речи Ленина на III съезде комсомола, разговор, который, Зоя со всей силой и с болью теперь это чувствовала, для нее был очень дорогим.