Брат Гримм - [119]

— Но вдохновили его на действия сказки братьев Гримм и, может быть, даже ваша книга.

— Вне сомнения. Но вопрос в том, как он будет их интерпретировать. Вы помните, я показывал вам свою коллекцию иллюстраций?

Фабель утвердительно кивнул.

— Вспомните, сколько художественных интерпретаций сказок братьев Гримм мы видим. И это лишь крошечная часть картин, рисунков, книжных иллюстраций и скульптур, на которые художников вдохновили сказки. Вспомните оперу Хампердинка… Чтобы Гензель и Гретель уснули, Песчаный Человек посыпает их глаза магическим порошком. В оригинальном варианте сказки нет даже намека на это. Интерпретация вашего убийцы — а он, вне сомнения, видит в себе художника — является субъективной и очень личной, как и у других творцов. Интерпретации могут носить извращенный характер. Нацисты присвоили себе сказки братьев Гримм — так же как и иные явления культуры — и интерпретировали их так, чтобы они служили их целям. Печальную известность приобрела одна особенно отвратительная иллюстрация, на которой чистокровная «арийка» Гретель заталкивает в печь старую колдунью. Колдунье иллюстратор придал облик типичной еврейки, каким он сложился в представлении обывателя. Рисунок этот отвратителен, и, если подумать, он предсказывает те ужасы, которые вскоре пришлось пережить людям.

— Иными словами, вы хотите сказать, что мы имеем дело с общей темой, а не с каким-то конкретным планом?

— Я хочу сказать, — пожал плечами Вайс, — что невозможно предугадать, как он поступит и каким видит дальнейшее развитие событий. Материал, с которым он работает, открывает перед ним широчайшие возможности, предоставляя огромный набор сказок. Любую из этих сказок он может извратить так, чтобы она соответствовала его сценарию.

— В таком случае, — сказал Фабель, — да поможет нам Бог.

Глава 57

21.00, четверг 29 апреля. Отмаршен, Гамбург

Небо над Гамбургом после очередной очищающей грозы прояснилось и теперь было расцвечено вечерними красками. Теплый, мягкий свет наполнил квартиру. Фабель чувствовал себя совершенно измотанным. Он бросил куртку и пистолет на софу и замер на момент, чтобы еще раз оценить свое жилье. Свое крошечное королевство. Мебель была дорогой и стильной, являясь как бы внешним продолжением его личности. Рациональность, чистота и, возможно, чуть избыточная организованность. Фабель обежал взглядом мебель, книги, картины и дорогую электронику. Но эта роскошная квартира духом своим мало чем отличалась от жалкого жилища Макса Бартманна в трущобах Санкт-Паули. Особенно сейчас, в конце безумно трудного рабочего дня.

Прежде чем раздеться и встать под душ, он позвонил Сусанне. На этот вечер они ничего не планировали, и Сусанна удивилась, услышав его голос. Удивилась и обрадовалась.

— Сусанна, мне необходимо с тобой встретиться. Не имеет значения где — у тебя, у меня или в городе.

— О’кей, — сказала она. — Что-то не так?

— Нет… Ничего подобного. Мне просто надо с тобой поговорить.

— Ах вот как? Понимаю. — Сусанна явно решила, что разговор пойдет о текущем расследовании. — Почему бы тебе не приехать ко мне? Здесь и переночуешь.

— Буду через полчаса.

Сусанна обитала в районе Овелгенне, являющемся частью городского округа Отмаршен. Ее квартира находилась в большом импозантном доме эпохи кайзера Вильгельма. Район Овелгенне тянулся вдоль прибрежного шоссе и плавно переходил в район Бланкенезе как в смысле географии, так и престижа. Фабель раньше частенько оставался ночевать у Сусанны, но затем у них выработалось нечто похожее на привычку проводить ночи в квартире Фабеля. Фабель подозревал, что Сусанна больше, чем он, старается уберечь неприкосновенность своего жилища. Но тем не менее она дала ему ключ, и, припарковав машину на главной улице, он вошел в дом.

Сусанна видела, как Фабель подъехал, и ждала его появления в дверях квартиры. На ней была огромного размера футболка, которую она использовала как ночную рубашку. Ее темные блестящие волосы водопадом ниспадали на плечи, а на лице уже не осталось никаких следов макияжа. Иногда ее красота потрясала Фабеля. Так было и сейчас, когда он увидел ее стоящей на пороге распахнутой двери.

Квартира Сусанны своими размерами превосходила жилище Фабеля. Обставлена она была с большим вкусом, в котором ощущался привкус некоторого традиционализма, начисто отсутствующий в нордическом минимализме жилища Фабеля.

— У тебя усталый вид, — сказала Сусанна, погладила Фабеля по щеке и, проводив его в гостиную, исчезла в кухне.

Через некоторое время она снова возникла — с бокалом белого вина и бутылкой пива.

— Получай свой любимый «Джевер», — сказала Сусанна, передавая ему бутылку. — У меня его большие запасы. И все для тебя.

— Спасибо. Мне сейчас это очень нужно, — произнес он и сделал глоток хорошо охлажденного и весьма известного пива, давно ставшего символом Северной Германии.

Сусанна уселась на софу рядом с Фабелем, поджав под себя ноги. Ее футболка слегка задралась, обнажив шелковистую кожу бедра.

— И о чем же ты так срочно пожелал говорить? — с улыбкой спросила она. — Однако это вовсе не значит, что я не рада твоему неожиданному визиту. Но если судить по твоему тону, ты возжелал обсудить расследование, хотя и знаешь мое отношение к разговорам на профессиональные…