Брат Гримм - [101]

Плечи Ольсена бессильно повисли, и он молча кивнул. Анна, не давая ему перевести дыхание, продолжила:

— И затем ты это сделал. Ты выдал им по полной программе. Они получили то, что заслужили. В этом случае я тебя понимаю, Питер. Правда понимаю. Но почему эта девочка на пляже? Почему модель? Почему какой-то торговец?

Ольсен вытер глаза запястьями, и на его лице вдруг появилась какая-то решительность или даже жесткость.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Я никого не убивал. Все, что вы сказали о Ханне и об этом мудиле Шиллере, — сущая правда. Я хотел их напугать. Измолотить по полной программе. И все.

— Но тебя понесло, не так ли? — сказала Анна. — Ты не смог укротить свой нрав. Это не твоя вина. Ты хотел их всего лишь напугать, но все кончилось тем, что ты их убил. Ведь твоя ярость неукротима.

Нет, здесь что-то не так, подумал Фабель. Убийства ничуть не похожи на спонтанное проявление ярости или потерю контроля… Совсем напротив, все указывает на их предумышленный характер. Он посмотрел на Анну, и та, поняв сигнал, неохотно опустилась на стул.

— Если вы их не убивали, — сказал Фабель, — и даже не могли как следует их побить, так за что же вы просите у Бога прощения?

Ольсен не мог оторвать глаз от фото Ханны Грюнн с располосованным горлом. Затем он с видимым усилием поднял умоляющий, полный боли взгляд на Фабеля и сказал:

— Я все это видел. Я видел его и не остановил.

Фабель вдруг ощутил, как по его спине пробежал холодок.

— Что вы видели, Питер? О ком вы говорите?

— Я их не убивал. Клянусь, не убивал. Я знал, что вы мне не поверите. Поэтому и убегал. Я вовсе не понимаю, что вы говорите о других убийствах. Но я был там, когда убивали Ханну и Шиллера. Я все видел. Видел и ничего не предпринял.

— Но почему, Питер? Вы желали им смерти?

— Нет. Боже мой, конечно, нет! — Он посмотрел прямо в глаза Фабеля и добавил: — Я испугался. Был в таком ужасе, что не мог двигаться. Я знал, что если он узнает, что я там, меня ждет такой же конец.

Фабель посмотрел на Ольсена, на его громадные ручищи, на мощные плечи… Было невозможно представить, что кто-то вообще может его напугать. Но Фабель знал, что Ольсен говорит правду. Он был напуган. Напуган до смерти. И был рад избавиться от своего ужаса, рассказывая им о том, что тогда произошло.

— Кто это был, Питер? Кто их убил?

— Не знаю. Какой-то здоровенный мужик. Такой же большой, как и я. Может быть, даже больше. — Он взглянул на Анну Вольф и продолжил: — Вы правы. Все, что вы сказали, соответствует истине. Я следил за ними и только ждал момента, когда можно будет напугать их до усрачки и выдать Шиллеру по полной. Но я никого не собирался убивать. Не знаю, может быть, я и прикончил бы Шиллера, если бы потерял над собой контроль. Но Ханну — никогда. Не важно, что она так со мной поступила. Вообще-то у меня был другой, значительно лучший план. Я собирался рассказать обо всем жене Шиллера. Та мигом поставила бы его на место, и Ханна увидела бы, чего стоят его обещания бросить жену и жениться на ней. Я хотел, чтобы она увидела, что ее просто используют. Так, как она использовала меня.

— О’кей, Питер, расскажите нам, что произошло.

— Я спрятался в лесу и стал ждать их появления. Вначале приехала она, а потом — он. Но до того как я успел что-то сделать, я увидел, как из леса выступила какая-то темная фигура. Вначале я даже подумал, что это вовсе не человек. Фигура была ужасно большой, во всем черном и с маской на лице. Такие иногда надевают на детских утренниках. Какое-то животное… медведь или лиса. А может быть, волк. Маска ему была мала. Очень мала. Она растянулась и оттого стала еще страшнее. Даже то, как он двигался, нагоняло страх. Показалось, что он просто возник в темноте из ничего. Затем он подошел к машине — Шиллер и Ханна к тому времени уже сидели в автомобиле — и постучал в окно. Шиллер опустил стекло. С моего места было плохо слышно, но, похоже, Шиллер разозлился и сразу стал орать. Не хотел, чтобы ему мешали. Но затем он увидел большого парня в маске и все такое. Я не слышал, что Шиллер говорил, но, судя по тону, он сильно испугался. Парень в маске молча стоял и слушал. Он не произнес ни слова. Затем это произошло. Я не верил своим глазам. Верзила поднял руку, и в лунном свете что-то блеснуло. Что-то похожее на большой нож. Затем он нанес удар через открытое окно машины. Я слышал, как завизжала Ханна, но ничего не смог сделать. Я испугался. Просто обдристался от страха. Вообще-то я могу разобраться почти с каждым, но тогда я знал, что стоит ему меня увидеть, как мне тоже будет крышка. — Он судорожно вздохнул, и на его глазах снова появились слезы. — Он был таким спокойным. Даже медлительным. Какое же это слово? Ах да, методичный… Он действовал методично. Так, словно владел всем временем мира. Он спокойно обошел вокруг машины, открыл дверцу и вытащил Ханну. Она вопила изо всех сил. Бедная Ханна! Я же стоял и ничего не делал. Мои ноги будто вросли в землю. Вы должны меня понять, герр Фабель, я знал, что умру, если шевельнусь. Я не желал умирать.

Фабель кивнул, словно хотел показать, что все понимает. Никого из людей Ольсен не боялся, но тогда, судя по тому, как он описал темную фигуру, ему казалось, что он имеет дело с чем-то большим, чем человек, или с кем-то, еще не достигшим человеческого уровня.