Брак во имя Альянса - [37]

Я прикрыла глаза, чтобы не отвлекаться, спроецировала в область видения список сервисов корабля, к которым мне Аэдо выдал доступ. Так и есть: список существенно расширился по сравнению с тем, что я видела раньше. Я без труда разыскала и сервис жизнеобеспечения, и расположение каюты Аэдо, и – что самое главное – сервис управления отсеком эвакуации. Соблазн был велик, но я, закусив до боли губу, занялась делами куда менее возвышенными: вернула температуру жилых отсеков на прежнюю отметку, озаботилась освещением отсеков. Затем отправила крокобелке директиву: транспортировать медиума в его личную каюту.

Кибербионик склонился над неподвижным телом, подсунул лапы под мышки Аэдо и вот так, обняв его и прижав к корпусу, поволок куда-то. Я поспешила следом, на ходу просматривая продолжение списка корабельных сервисов в поисках какого-нибудь медицинского.

Ничего.

Ни диагноста, ни медицинского модуля, как будто вполне человеческому телу медиума были чужды болезни.

Я разочарованно вздохнула. Что теперь с ним делать? А если умрет? Я шла следом за крокобелкой и с тревогой наблюдала за тем, как по бархатистому покрытию волочатся ноги Аэдо, обутые в тяжелые ботинки на толстой ребристой подошве.

Потом «помощник» остановился перед овальной нишей, пленка-дверь тут же услужливо втянулась, пропуская нас внутрь, – я оказалась в каюте медиума Аэдо. И поняла, что даже дышать не могу – потому как было здесь кое-что… удивительное.

На самом деле каюта как каюта. И кровать такая же, как у меня, похожая на замшелый валун. И полное отсутствие зеркал и мебели.

Только вот со всех стен на меня смотрела я. Даже не знаю, сколько моих цифрографий оказалось собрано на стенах этого маленького помещения. Здесь были цифрографии из социальных сетей, из моего личного дела с бывшей работы. Я – совсем юная, чуть постарше, потом вообще улыбающийся пупсик в платье с оборками.

Дело принимало совсем интересный оборот.

Чертовы девиране. И Аэдо вместе с ними. Что все это значит? Он знал меня, наблюдал за моей жизнью до того, как я появилась на «Содружестве».

Нет, определенно, если он переживет посещение подручных Верховного стора, я сама его убью.

Вздохнула. Еще раз окинула взглядом стены, украшенные овальными окошечками светлых цифрографий. Никогда не думала, что у меня такие грустные глаза… по крайней мере, на части изображений.

А крокобелка тем временем аккуратно сгрузила Аэдо на кровать, которая тут же трансформировалась, оплела его зелеными щупами-стебельками, почти погребла под ними. Выглядело это так, как будто Аэдо стал большой котлетой, а сверху его завалило спагетти, только котлета была угольно-черной, а спагетти словно первые весенние листочки. Это сравнение заставило меня улыбнуться, несмотря на нереальность всего происходящего.

Медиум снова начал дрожать, но я уже ничего не могла сделать. Хотела подержать его за руку – почему-то ощущение его большой руки в моей казалось приятным, – но передумала. Вот узнаю, зачем ему столько моих портретов здесь, тогда и буду руку пожимать, мстительно подумала я. Накатила внезапная усталость. Господи, куда меня занесло? Зачем? Какую роль отвели мне в этой странной и, что уж там, пугающей игре?

Вздохнув, я еще раз окинула взглядом неподвижное тело, оплетенное зеленью, почтительно замершую крокобелку и повернулась, чтобы выйти из каюты. Пожалуй, мне необходимо побыть одной и как следует подумать над тем, что делать дальше. Отсек эвакуации оказался в полном моем распоряжении… Главное, чтобы службы Альянса меня не убрали потом, как особу, которая слишком много знала.

Но нет. Кому ты врешь, Марго?

Не бросишь ты этого… чудика с сотами вместо лица, который собирал твои цифрографии, а теперь так трогательно спеленат зелеными макаронами и при этом светит в потолок, как фонарь.

Пока не узнаешь, что происходит на самом деле, и пока не будешь уверена, что сам он не будет умирать здесь в полном одиночестве.

Я решительно двинулась к выходу. Чувствовала себя так, словно попала в чей-то дурной розыгрыш, и все время казалось, что сейчас мне крикнут «вас снимают на камеру!».

И в тот момент, когда уже выходила в коридор, имплант мигнул новым сообщением: «Не уходи, пожалуйста».

– Когда придешь в чувство, я тебя придушу лично, – пробормотала я. – Можно мне хотя бы в туалет?

* * *

Он очнулся через несколько часов. Я все это время тихо сидела рядом на полу, скрестив ноги, и практически ни о чем не думала – устала думать, предполагать, догадываться…

К тому времени «кровать» почему-то полностью съела его одежду, да еще и покрыла тело толстым слоем прозрачной слизи. Я видела мелко подрагивающую руку Аэдо, торчащую из-под покрова зеленых стебельков: она походила на нечто обильно покрытое кондитерской зеркальной глазурью. Даже смотреть на это было жутковато, возникали весьма нехорошие ассоциации с консервацией мертвого тела. Но он все еще дышал, и слепящий свет, как мне казалось, начал гаснуть, из белого переходя в лимонно-желтый.

А потом мне пришло сообщение: «Спасибо».

Я ответила вслух:

– Не за что. Очень жаль, что у меня при себе нет плазменной винтовки, медиум, потому что мне очень хочется услышать ответы на некоторые вопросы.