Брак во имя Альянса - [12]

– Только что здесь была, – сказал огорченно, – ну, ничего страшного. Наверняка побежала припудрить носик.

– Думаю, у нас еще будет шанс познакомиться.

– О, а вот и медиум Аэдо. – Консул кивнул кому-то за моей спиной.

Я обернулась. Как и следовало ожидать при слове «медиум», в каких-нибудь двух шагах от меня чернел балахон девиранина. Под капюшоном было темным-темно и проскальзывали световые импульсы, рисуя оранжевые соты. Я сглотнула. Нет-нет, не будет никакой паники. Вокруг столько людей, ничего он мне не сделает. Да и это может быть вовсе не тот девиранин, что заглядывал в примерочную. Кто их разберет, они все на одно лицо, вернее, все без лица.

Консул тем временем прикоснулся к виску в характерном жесте подключения нейроинтерфейса.

– Вы, дорогая, не желаете ли с нами поговорить? Медиум Аэдо – один из самых лояльных нам девиран.

Я покачала головой и сделала большой глоток из бокала. Нет, мне совершенно не хотелось разговаривать с медиумом.

– Вы позволите? Я пойду припудрю носик. – А сама старалась не смотреть в тьму под капюшоном, такую страшную и при этом как будто зовущую.

Меня не покидало ощущение, что он, девиранин, смотрит на меня сквозь эту тьму с тонкими трещинами сот. Внимательно смотрит, оценивающе. Интересно, у них есть лицо?

Я невольно передернулась.

Да, определенно девиранин о чем-то беседовал с консулом – но смотрел при этом исключительно на меня, буквально ощупывал тяжелым взглядом.

А я… мне срочно нужно в дамскую комнату. А оттуда отправлюсь к себе в апартаменты. В конце концов, на приеме я побывала, с консулом познакомилась. Завтра выйду на работу. Сейчас – принять душ, смыть с себя всю косметику и в кровать.

Не переставая улыбаться, я поставила пустой бокал на поднос проходившего мимо официанта, доброжелательно улыбнулась Фирлэйму – тот, увлеченный беседой с девиранином, рассеянно кивнул в ответ – и пошла прочь из зала, одновременно запрашивая расположение туалетов.

Идти оказалось недалеко: буквально пара поворотов, и я остановилась перед высокими резными дверями с золоченой ручкой. Я открыла дверь, заглянула внутрь: в первом помещении, под большим зеркалом, разместились умывальники. Никого. Я тихо прикрыла дверь, прошла дальше, к кабинкам, но не дошла: сразу за поворотом на мраморном полу лежала девушка, разбросав в стороны тонкие бледные руки. Она была в платье из бирюзового шелка, на ее запястьях золотились пружинки браслетов. Девушка была безнадежно мертва: ее лицо и мозг, до затылка, оказались выжжены выстрелом из плазменного оружия.

Выдохнув, я быстро осмотрелась в поисках камер: таковые обнаружились в углу между стеной и потолком. Надеюсь, на видео будет запечатлено, как я захожу в туалет, равно как и то, что у меня нет при себе оружия.

Глава 2 Он ничего не узнает

Так я познакомилась с директором службы безопасности на «Содружестве». Это был высокий, сухощавый и полностью седой мужчина с худым лицом, длинным острым носом и тонкогубым ртом. Глаза у него были круглые, слегка навыкате, с немного опущенными внешними уголками, что придавало его внешности налет неизбывной печали. Ольс фон Риггерт его звали, что говорило о древних земных корнях и, возможно, такой же древней аристократичной семье.

Он бесшумно поставил передо мной стакан воды. Я сделала несколько больших глотков, обвела взглядом собравшихся: консул, Кабальди, фон Риггерт и два старших офицера из охраны, имен которых я не знала. Мы находились в небольшой и мрачноватой комнате без окон. Подозреваю, что видеосъемка здесь не велась, однако нет гарантий, что никто из этих мужчин не снимает меня на имплант, отправляя данные сразу в хранилище данных станции.

Я сидела за столом, сложив перед собой руки. Синий клатч лежал рядом. В открытом платье уже было прохладно и очень неуютно, но переодеться меня никто не отпустил.

Артус Фирлэйм нервно расхаживал от стены к стене, чудесным образом из волшебного и романтичного принца превратившись в уставшего и злого мужчину. Кабальди расположился в кресле, закинул ногу на ногу и задумчиво рассматривал собственные ногти, ну а Ольс фон Риггерт попросту стоял около стола, сверля меня тяжелым взглядом. Не удивлюсь, если именно он и снимает протокол нашего рабочего заседания.

Убитую… ее звали Эрла, и при жизни она была первым секретарем Фирлэйма. Я исподтишка поглядывала на консула, мне казалось, что ему должно быть очень больно, ведь Эрлу он знал много лет, и еще неизвестно, какие отношения их связывали. Однако Фирлэйм держался неплохо. Он был зол, раздражен – но, похоже, не убит горем. А может быть, горе пряталось за этой ширмой, и, когда мы разойдемся по апартаментам, он нальет себе чего покрепче, сядет в кресло и будет вспоминать, вспоминать… Уже не пытаясь задавить растущую, пухнущую боль в груди. Мне слишком хорошо знакомо это чувство, когда болит – а ты ничего не можешь сделать, и ни одна пилюля не справится, и даже время не помогает.

– Вы обмолвились, что девушка была убита из плазменного оружия. Откуда вы знаете? – Фон Риггерт подозрительно прищурился.

Я пожала плечами:

– Господин фон Риггерт, мне просто известно, как выглядит то, что остается от человеческого тела после заряда плазмы.