Брак по-американски - [64]

— Это по телевизору всё так просто, — вздохнула Светка, — а в жизни он ещё вас всех будет мучить и мучить! Он вообще-то нормальный?

— Конечно, нет! У него явно крыша поехала. Я давно это знала, но мама считала, что он поменялся. Знаешь, как говорят? «Змея меняет кожу, но сама при этом не меняется.» Как был сволочь, так сволочью и остался! Злой, скупой чёрт! Всё плачется, что денег у него нет! А сам пошёл и в один день купил машину за наличные. Люди месяцами к этому готовятся, обсуждают, а потом годами выплачивают. А он пошёл и купил, как пару ботинок! Ты такое видела? Как по взмаху волшебной палочки! Раз — и машина!

— Да-а, — протянула Светка, — не повезло твоей маме!

— Если он её обидит, я его убью!

Когда я вслух произносила это зловещее «убью!», мне становилось легче. На самом деле, мне было мало, чтобы Гарик просто умер. Я бы хотела, чтобы он долго мучился, стонал, плакал и умолял о пощаде. Таких, как он, надо на медленном огне поджаривать на сковородке!

МАМА

Жизнь продолжалась. Казалось, всё было как прежде. Гарик приходил домой с цветами, встречал меня по пятницам после работы, называл «дорогая» и в машине по-прежнему держал меня за руку. Но в душе моей поселился страх. От каждого изменения в голосе Гарика я испуганно вздрагивала: «Что-то не так?»

Свой обычный вопрос «Гарик ещё не убежал?» Бася сменила на «Что Гарик делает?»

— Уничтожает свой адрес и имя на конвертах и журналах! — пыталась пошутить я.

— Ну и что тут такого? Я тоже всегда так делаю! — обиженно проворчала Бася. — А вдруг попадётся в руки какому-нибудь бандиту?

«Я знаю только одного бандита, и ваш сын с ним друг-приятель!» — висело на кончике моего языка, но позволить себе такую роскошь съязвить я не осмеливалась.

Как показала жизнь, с головой у Баси было всё в порядке. Она не зря так беспокоилась, что её сын может сорваться и убежать. Это я оказалась дурочкой, недооценившей способности своего мужа на безумные выходки. Поэтому неудачные шутки я больше себе не позволяла. Боялась.

По дороге с работы я встретила Марата.

— Слушай, — налетел он на меня, — хорошо, что встретились! Я как раз собирался тебе звонить. Я расширяю кабинет, и мне нужен второй врач. Зачем Гарику гнить в его помойке? Район там ужасный, кабинет бедняцкий, а публика — нищие и наркоманы. Уговори его перейти ко мне. И зарплату я ему дам в два раза больше, чем у него сейчас! Давай, старуха, действуй! Я позвоню!

За обедом я рассказала Гарику о предложении Марата. Перебив меня на полуслове, Гарик категорически отказался.

— Но почему? — удивилась я. — Рядом с домом, зарплата в два раза больше, и кабинет шикарный!

Гарик спокойно и насмешливо наблюдал мои восторги.

— Во-первых, я не люблю, когда хозяин каждые пять минут хлопает меня по плечу!

Хлопать по плечу — была любимая привычка Марата.

— Во-вторых, лучше нищие и наркоманы, чем брайтоновская мишпоха, все — «любоньки» и «мамки»! Это не мой стиль! Я со своими пациентами не целуюсь и за щёки их не треплю!

Это тоже был камень в огород Марата.

— В-третьих, с чего это Марат взял, что сможет платить мне больше, чем я сейчас получаю?

На лице Гарика насмешка превратилась в открытое презрение.

— И ещё… — Гарик нахмурился. — Кабинет, может быть, и хороший, но там нет окон!

— Ну и что? — Я пожала плечами. — Там очень светло!

— У меня — клаустрофобия. Я не могу находиться в помещении без окон. И на метро, поэтому не езжу, и лифты не люблю.

— Ты никогда об этом не говорил!

— И сейчас больше говорить не хочу!

На следующий день я зашла к Марату на работу и, рассказав о причине отказа, предупредила его больше этот вопрос не поднимать.

Марат сделал большие глаза, пожал плечами и многозначительно покрутил пальцем у лба. Я безнадёжно развела руками. Вопрос о перемене работы был закрыт раз и навсегда.

В первых числах апреля на гастроли в Нью-Йорк приехал симфонический оркестр, в котором играл младший брат Гарика, Лёва. В субботу вечером они вместе с Басей приехали к нам в гости. Лёва с семьёй переехал в новый дом, и теперь он с удовольствием рассказывал нам о планировке, ремонте и интерьере. Бася жадно ловила каждое слово, предвкушая через месяц поехать и увидеть всё своими глазами.

— Вы понимаете, — почему-то ко мне обратилась Бася, — я хочу сделать сыну подарок на новоселье, пятьсот долларов. Так пусть Гарик выпишет Лёве чек, а я ему потом отдам наличными. Вы не возражаете?

— Гарик сам себе в деньгах хозяин! — удивилась я такой неожиданной Басиной щепетильности, а про себя подумала: «Какая разница кому дать наличные, Лёве или Гарику? А впрочем, какое мне дело? Сами разберутся!»

— Гарик, — встревожено продолжала Бася, — ты не забыл, что должен Лёве чек?

— Нет, мама! — резко ответил Гарик, не шевельнувшись.

Лёва увлечённо делился планами на гастроли. После Нью-Йорка была поездка в Европу с конечным пунктом в Швейцарии, куда должна была подъехать Лена, жена Лёвы, и отдохнуть там вместе с ним пару недель.

— Безобразие! — возмутилась Бася. — Купили дом, такие расходы! Зачем ей ехать в Европу?

— Но, мама, она очень тяжело весь год работала! Она устала! Трое детей! Новый дом забрал кучу энергии и сил! Ей нужен отпуск! — защищал жену Лёва.