— Мне всё равно! Я ничего не боюсь! — рычал Рвачёв, свирепо зыркая на служителя.
Я отпустила его вырывающуюся руку и спокойно заметила:
— Ну, ори! Приедет полиция, жена твоя узнает, как ты любишь живопись! Интересный у вас будет разговор об искусстве!
Напоминание о жене подействовало, как ушат холодной воды. Рвачёв моментально успокоился и поплёлся к выходу, бурча под нос пустые угрозы в адрес музея. На улице, окончательно остыв, вдохнув свежего морозного воздуха, он посмотрел на меня с загадочным видом.
— А теперь — в ресторан! Но не простой!
Ресторан назывался «Русский домовой». Стены были украшены знаменитыми нарциссовскими собаками.
— Откуда ты знаешь, что это Нарциссов?
— По Ленинграду. Он ученик Николая Акимова. Я была на его первой выставке.
— Я тебя обожаю! — обнял меня Рвачёв. — Ты необыкновенная женщина!
К нам подошёл хозяин, с трубкой и бородой, похожий на норвежского рыбака.
— Я — адвокат, — представился Рвачёв и сунул хозяину в нос свою визитку. — Буду рад помочь вам и вашим клиентам в любых иммиграционных и других делах. Пожалуйста, обслужите меня и мою даму как положено.
Хозяин, попыхивая трубочкой, повёл нас к столу. Рвачёв важно шагал сзади. Ресторан был полупустой, поэтому найти место получше не составляло труда.
Обычно женатые мужчины не любят выпендриваться в общественных местах, когда посещают их не с женой, а, мягко говоря, с подружкой. Рвачёв — наоборот. Ему доставляло удовольствие ходить по острию ножа и демонстрировать своё бесстрашие. Он был уверен, что тем самым лишний раз доказывает свою любовь и понимание загадочной женской души, как бы подавая надежду на то, что настоящая связь для него значит больше, чем возможные неприятности дома. Я уже неоднократно имела возможность убедиться как на самом деле панически Рвачёв боится свою жену, поэтому на очередной выпендрёж внимания не обращала, более того мысленно смеялась над ним от всей души. Этот спектакль забавлял меня, поэтому я охотно в нём участвовала.
Особенно Рвачёв любил танцевать, когда никто не танцует и все на нас смотрят. И в этот раз, под аккомпанемент старичка за роялем, Рвачёв томился в страстной неге посреди полупустого ресторана. Старичок за роялем каждый раз, когда Рвачёв поворачивался к нему спиной, а я — откровенно равнодушным лицом, подмигивал и строил рожи, передразнивая моего кавалера, умирающего от любви.
Когда мы вернулись за столик, Рвачёв обвёл глазами зал.
— Я здесь был однажды много лет назад. Мой приятель справлял свой день рождения. Очень приглашал, просто умолял придти. Жена, как обычно, отказалась. Она, понимаешь, русские рестораны не любит. Пришлось идти одному. Пришёл — ни одной симпатичной физиономии. Тоска. Хозяин так звал, рассыпался, а когда я пришёл, еле-еле на меня посмотрел и весь вечер почти со мной не разговаривал. Короче, мне не понравилось. Очень скучно.
— А что ты подарил? — насмешливо спросила я, заранее зная ответ.
— Не помню, безделушку какую-то, которую из Германии привёз. А что?
— А то, что в ресторане, тем более в русском, кладут в конверт полтинник за одного или стольник за двоих, как минимум, а дурацкие сувениры никто не дарит!
— Полтинник? Пятьдесят долларов? Это же очень много!
— Сиди дома, не ходи!
— Почему не ходи? Я люблю компании, дни рождения!
— И часто тебя приглашают?
— Нет, к сожалению, очень редко. Наверное, потому что жена не любит ходить!
— Не сваливай на жену, дело не в ней, а в том, что вы — жмоты! Дарите какое-то барахло, вот вас и не зовут! Понятно?
Рвачёв надулся и уткнулся в свою тарелку. Я рассеяно глазела по сторонам. Хозяин, попыхивая трубочкой, важно бродил по полупустому залу.
В машине Рвачёв меня обнял.
— Едем к тебе?
— Нет, у меня дочка дома.
— Почему она в пятницу дома?
— Я попросила со мной побыть.
— Зачем? Ведь договорились же встретиться!
— Вот и встретились.
— Ты что, издеваешься?
— Ничуть! Домой отвезёшь? Ты же не занят, торопиться тебе некуда.
— В Бруклин просто так я не поеду! Довезу только до метро. Ты неблагодарная! Вот ты кто! И вообще, ты не забыла, что должна мне пятьсот долларов?
— Не забыла, не волнуйся, я пришлю тебе чек. А что значит «неблагодарная»? Я тебе что-то должна кроме денег, которые плачу?
— Ты мне много чего должна! Если бы с тебя брали за час, ты бы заплатила адвокату втрое больше!
— Если бы я брала за час, то неизвестно, кому бы вперёд надоело!
— Вот ты как заговорила!
Я молча отвернулась у окну. Рвачёв с силой нажал на газ, проехал несколько метров на бешеной скорости и на повороте чуть не врезался в идущую навстречу машину. На его «счастье», полицейскую. После получасового разбирательства Рвачёву вручили штраф на восемьдесят долларов.
— Скупой платит дважды, а такой, как ты — трижды! — съехидничала я, вышла из машины и пошла к метро, оставив за спиной кроющего матом всех вокруг Рвачёва.
