Брак и мораль - [15]

.

Несмотря на все попытки представить убедительные доказательства, Малиновскому не удалось привить своим друзьям островитянам понимание идеи отцовства. Его доводы они воспринимали как глупые истории, придуманные миссионерами. В самом деле христианство является патриархальной религией; оно не может быть ни эмоционально, ни интеллектуально воспринято людьми, в сознании которых отсутствует идея отцовства. Вместо «Бога-Отца» здесь следовало бы говорить о «Боге-Дяде со стороны матери», но это лишено малейшего смысла, поскольку идея отцовства предполагает неразрывно связанные власть и любовь, тогда как у островитян власть принадлежит дяде со стороны матери, а любовь – это чувство, которое отец испытывает к своим детям. Идея, что Бог есть Отец, а люди – его дети, также не может быть привита островитянам, потому что им непонятна прямая связь между ребенком и зачавшим его мужчиной. В результате этого миссионеры вынуждены были сообщить прежде факты физиологии, а затем приступить к учению Евангелия. Согласно Малиновскому, они потерпели неудачу в самом начале и не смогли перейти к проповеди христианства.

Малиновский утверждает – и я думаю он прав, – что в том случае, когда мужчина остается с женщиной во время ее беременности и кормления ребенка, у него появляется чувство отцовской любви к ребенку. «Это чувство, – пишет он, – которое никак не связано с основами биологии, очевидно, глубоко коренится в естественной предрасположенности и органически необходимо». Однако он полагает, что в тех случаях, когда мужчина отсутствует в период беременности жены, чувство любви к ребенку появляется у него далеко не сразу, но постепенно пробуждается благодаря обычаю и племенной этике отношений. Для всех важнейших отношений между людьми характерно то, что поступки, желательные для общества, но лишь в малой мере являющиеся инстинктивными, считаются прекрасными с точки зрения этики, и это верно как для цивилизованного общества, так и для дикарей. Обычай требует, чтобы муж заботился о детях своей жены, пока они маленькие, и этот обычай находит себе поддержку благодаря инстинкту.

Этот инстинкт, которым, по мнению Малиновского, объясняется чувство привязанности отца к детям, замеченное им у дикарей Меланезии, на мой взгляд, является гораздо более общим, чем это ему кажется. Думаю, что и у женщины и у мужчины появляется нежное чувство всякий раз, как он или она берут ребенка на руки. Не так уж важно, какие причины заставили взрослого взять на себя заботу о ребенке, в любом случае важен тот факт, что у него появляется чувство любви к ребенку. Безусловно, оно еще более интенсивно, когда ребенок рожден женщиной, которую мужчина любит. Следовательно, дикари ведут себя весьма разумно, когда они нежно заботятся о детях, рожденных их женами; нет никакого сомнения, что и у мужчин, живущих в цивилизованном обществе, есть это чувство любви к своим детям. Малиновский утверждает – и его мнение довольно трудно опровергнуть, – что человечество в своем развитии должно было пройти фазу, когда представления об отцовстве еще не существовало. У животных также существует нечто похожее на семью, где самец заботится о детенышах. Следовательно, и здесь мы имеем то же основное чувство; только у людей после этой первой фазы появляется то чувство отцовства, которое принимает уже знакомые нам формы.

Глава III Власть отца

Как только отцовство осознается как факт физиологии, в первичном чувстве любви мужчины к детям появляется совершенно новый элемент, который приводит почти повсюду к возникновению патриархального общества. Когда мужчина осознает, что ребенок – говоря словами Библии – есть плод его «семени», его чувство любви двукратно возрастает благодаря тому, что у него появляются ощущение родительской власти и желание победить смерть в том смысле, что достижения его потомков продолжают его достижения и их жизнь есть продолжение его жизни. Чувство тщеславия не исчезает вместе с его жизнью, но передается потомкам на неопределенное время. Посмотрите, как доволен был Авраам, когда узнал, что племя «от семени его» завладеет землей Ханаанской. Во времена матриархата семейное тщеславие, вероятно, наблюдалось только у женщин; но поскольку они не принимают участия в войне, это желание славы для своей семьи было у них гораздо более слабым, чем у мужчин. По-видимому, новое отцовское чувство сделало общество более динамичным и деятельным, внесло в него элемент соревнования и борьбы, которых не было в обществе матриархата. Кроме этого воздействия, до некоторой степени гипотетического, была новая и гораздо большей важности причина, послужившая основанием для требования соблюдения верности жен. Заметим, что в чувстве ревности чисто инстинктивный элемент не так значителен, как мы воображаем.

То, что чувство ревности было таким сильным в патриархальном обществе, объясняется прежде всего страхом подмены прямых наследников бастардами. Это можно подтвердить следующим примером. Мужчине надоела его жена, и у него появилась любовница, которую он страстно любит; тем не менее он будет испытывать гораздо большее чувство ревности к своей жене – если есть для этого основания, – чем к своей любовнице, если у него вдруг появится соперник. Рожденный в браке ребенок есть продолжение мужского ego, и нежное чувство мужчины к ребенку – одна из форм эгоизма; если же у жены родится ребенок не от него, он чувствует себя обманутым и негодует, потому что должен заботиться о ребенке, с которым у него нет кровной связи.