Брак - [108]

Тим хорошо помнил следующую яркую, шокирующую сцену, когда птицы разлетаются во все стороны, а загнанная крольчиха скачет прямиком на охотников. Улыбающиеся, богатые, воспитанные люди с показным равнодушием вскинули ружья, гораздо более интересуясь беседой, чем стрельбой, и пристрелили крольчиху, а потом продолжили стрелять по движущимся мишеням. Все эти люди были превосходными стрелками. Но Тим не мог спокойно смотреть на вздрагивающие в агонии тельца кроликов, трепет крыльев умирающих птиц, а эта сцена повторялась вновь и вновь, после каждого выстрела, животные одно за другим падали на листву. Один из зверьков, который еще недавно смотрел прямо в камеру, теперь был мертв. Продолжительность этой сцены сделала бы честь самому Крею, который славился умением затягивать самые драматические эпизоды. За спиной Тима кто-то – кажется, его мачеха Терри – ахнул: «О Господи…»

На экране загонщики и некоторые из стрелков собирали по полю добычу. Крей вернулся в столовую, остановил пленку и включил свет. На краткий миг гости почувствовали себя героями фильма, гостями маркиза, уже переодевшимися к ужину и вспоминающими о сегодняшней охоте. Несомненно, на такое ощущение и рассчитывал Крей.

Но мэр вскоре пришел в себя. Он не поддался на удочку Крея.

– Да! – произнес он. – Это действительно один из шедевров французского кинематографа. Благодарю вас, месье.

Но Крей смотрел на Клару, Тим сразу заметил это. Клара прижимала к себе Ларса, все еще оберегая его от ужасного зрелища. Она сидела, прижав ладонь ко рту, – при виде судорог умирающих кроликов ее затошнило.

– С тобой все в порядке? – обратился к ней Крей через стол. Не отвечая, Клара начала подниматься.

Она поняла, что хотел сказать этим Крей: он был готов избить или даже пристрелить ее, как ту крольчиху, которую так безжалостно убили стрелки. Это было написано у него на лице. Клара не боялась, но знала, что Сержу присуща жестокость, которая то и дело проскальзывала в его картинах. Зачем ему понадобилось сегодня показывать гостям этот фрагмент?

– В Америке стреляют в людей, как в кроликов, не так ли, месье? – продолжал мэр, который, очевидно, счел этот сеанс оскорблением в свой адрес, и расплылся в довольной улыбке. Но момент был уже упущен, замечание прозвучало не так хлестко, как он рассчитывал.

– Это аллегория брака. Кролики – мужья, – объяснил гостям Крей. – Все женщины – меткие стрелки.

Кролика убили по-настоящему, думала Клара, пристрелили во время съемок.

Кто-то задал Крею вопрос, который Тим не расслышал. Повысив голос, Серж отозвался:

– Нет. Теперь, конечно, мы не стреляем в животных. Это недопустимо, показ такого фильма запретят. Нам пришлось бы подыскивать какое-нибудь парализующее вещество краткого действия, от которого кролики дергались бы и засыпали, но оставались живыми. А вот заставить птиц падать на землю было бы труднее, – с улыбкой добавил он.

Да, он все знает, поняла Клара, но не испугалась – наоборот, в ее душе пробудилась нелепая надежда на то, что теперь скрытность и осторожность ни к чему, что она сможет встречаться с Антуаном, когда захочет.

Столовая вдруг показалась Тиму декорацией не для ужина в честь его свадьбы, а для другой драмы. Может быть, воображение, взбудораженное близкой свадьбой, сыграло с ним злую шутку, ошибочно приписав Крею мстительность? Тим помнил фильм Ренуара целиком. Верный слуга, муж горничной, застает жену хозяина с любовником в поместье, произносит что-то вроде: «Мне следовало бы прикончить вас обоих», – и в конце концов убивает любовника.

Да, «прикончить вас обоих» – так и сказал персонаж фильма.

Тим поискал взглядом Клару и Анну-Софи. Не требовалось богатого воображения, чтобы сообразить, что происходит или вскоре произойдет здесь. Крей догадался, что случилось между его женой и Антуаном де Персаном. Поскольку Тим давно заподозрил неладное, он без труда пришел к тому же выводу. Видимо, Персан тоже хорошо помнил фильм «Правила игры». Тим заметил, как пристально и задумчиво Персан смотрит на дробовик, который Крей снова извлек из-под стола. Это вызвало у гостей неловкость – впрочем, все решили, что Крей собирается наглядно проиллюстрировать какой-то из своих доводов. К тому же все считали, что дробовик не заряжен.

– Это театральная аксиома, – сказал Крей. – Кажется, Чехов говорил, что если в первом акте пьесы присутствует ружье, то в третьем оно должно выстрелить.

Эти слова прозвучали многозначительно и жутковато. Но все-таки Тим удержался от дальнейших выводов. После кровавых сцен люди часто говорят: «Я не мог поверить, что это произойдет», – или: «Я думал, что он на такое не решится». Взвешивание возможностей и вероятностей – каверзная задача. Есть ли человеку что терять или приобретать? Велика ли его ненависть? Тим никак не мог решить, что задумал Крей.

К счастью, Серж не из таких, думала Клара, вспоминая об убийствах сестер в Саудовской Аравии, о сицилийских вендеттах, избиении женщин, застреленных любовниках. И все-таки у нее закружилась голова. Грозит ли опасность Антуану? Конечно, нет – ведь они цивилизованные люди, они во Франции, уже двадцатый век. И кроме того, Серж не знает имени ее любовника, даже если подозревает в измене.