Брачные игры - [4]

Поскольку Рэн был отцом благословенной Линнет и добродушным парнем, сестры любили его. Он был любящим отцом и добрым соседом, но не являлся образцом для брака. И, если уж на то пошло, для любви.

— Любовь, — объявила Руфа, — слишком переоценивают.

При таком неуважительном отношении к ее raison d'ktre Нэнси взвизгнула:

— О да. Сильно переоценивают, причем миллионы людей. Но все мы заблуждаемся. Не слушайте нас.

— Тим Дент так велик, не правда ли?

— Тим — это легенда, — настаивала Нэнси. — Послушали бы его стихи.

— Я серьезно, — Руфа не отвлекалась от главной темы. — Искать богатого мужа, должно быть, лучше, чем трахаться в фургоне.

Нэнси тихонько застонала:

— Ну и что? Скоро я буду с благодарностью вспоминать фургон. Когда это место будет продано, у нас не будет времени бегать за богатыми. Мы будем заняты зарабатыванием себе на хлеб и поисками жилья.

— Я не буду, — мрачно вставила Селена. — Я должна жить в этом дерьмовом коттедже в Бэнгеме с мамой и Роджером. Она говорит, я должна сдать экзамены.

— Значит, должна, — сказала Руфа.

— Я не буду поступать в университет, хорошо?

— Заткнись. Будешь.

Лидия нахмурилась с выражением тревоги.

— Мама говорит, что всегда найдет место для Линнет, но не для меня. А я в любом случае не могу жить отдельно от нее. Так что, возможно, я кончу тем, что поселюсь в сарае Рэна, пропахшем хлоркой, и рядом с его ужасной подругой.

— Так что остаемся мы с тобой, Ру, — сказала Нэнси. — У меня все-таки есть амбиции, как вам кажется? У меня есть планы на будущее. Когда придет время, я стану работать в пабе сверхурочно.

Руфа рассмеялась:

— Ну и амбиции!

— И совсем перестану брать чаевые в виде алкогольных напитков.

К счастью, государство не усматривает разницы между распадом аристократического рода и обычной нищетой. Будучи матерью-одиночкой с оставшимся без гроша бывшим мужем, Лидия получала небольшое государственное пособие; она называла его «собачьи чеки», потому что они были очень малы. Селена же намеревалась получать пособие, как только окончит Сэнт-Хильдегард, что бы Руфа ни говорила.

Нэнси, не учившаяся ни в колледже, ни в университете, вносила свою лепту в доходы семьи, работая барменшей в деревенском пабе. Он назывался «Герб Хейсти», и когда Настоящий Мужчина услышал, что она устроилась туда на работу, то не знал, радоваться ему или плакать. Его собственный родовой герб украшал полуразвалившуюся табличку при входе в паб с фамильным девизом: «Evite La Pesne». Настоящий Мужчина говорил, что это означает: «Избегайте утомления», и не очень-то это подходяще для настоящей норманнки из рода Хейсти — подавать пивные кружки и следить за порядком. Он всегда беспокоился относительно чистоты семейной крови, тем более что сам женился на женщине не своего класса и произвел на свет генетические чудеса. Нэнси удалось убедить его, предоставляя ему бесплатное питье и напоминая, как сильно они нуждаются в деньгах. Настоящий Мужчина дал добро: он надеялся, что работа у стойки — это призвание его дочери.

Нэнси получала удовольствие от работы. У нее все хорошо получалось, и ее единственным желанием было убедить владельца паба поставить караоке. Тогда можно будет рассчитывать на подходящую компанию и выбивать побольше денег. Она всегда подчеркивала в разговоре с отцом: «Я в любом случае останусь там, и мне кое-что перепадет». Бессчетное число раз ей предоставлялась возможность влюбиться, что она зачастую и делала. Она говорила, что на ее сердце множество трещин, которые разрушают его, а оно вновь склеивается. Руфе, подозревавшей, что ее любимая сестричка — самая умная из всех них, хотелось, чтобы она занималась в жизни чем-нибудь более возвышенным. Когда она выражала сожаление на этот счет, Нэнси отвечала: «Что, например? Для простенькой сельской девчонки не так много вариантов. Иначе придется садиться на пособия».

Руфа никогда не получала пособий. Она — единственная из сестер — имела среднее образование (английский, латынь, история искусства) и поступила бы в университет, если бы Настоящий Мужчина не противился этому, как только мог. Со слезами на своих божественных глазах он умолял Руфу не покидать его. Ему было нужно, чтобы «его люди» всегда были рядом.

Однако, оставшись в Мелизмейте, Руфа не растеряла естественной способности зарабатывать деньги. Благодаря какой-то генетической причуде дочь, более других похожая на Настоящего Мужчину, кипела энергией и предприимчивостью. Заблудший кусочек ДНК вывел ее в нормальное состояние, подобно стрелке компаса, стремящейся к северу. Она — единственная из сестер — успешно сдала экзамены на водительские права и потратила припрятанные сбережения на покупку голубого «вольво». Настоящий Мужчина очень сердился, узнав, что, оказывается, в семье имелась такая крупная наличность.

В сезон созревания фруктов Руфа готовила тонны отличного варенья и ездила вдоль Котсуолдских холмов, продавая его в туристические лавки. В течение шести недель она готовила начинку из изюма и миндаля и взбитые сливки на коньяке в небольших горшочках, украшенных миниатюрными этикетками, которые сама рисовала (скрыть коньяк от родственников было труднее, чем расщепить атом). Она также готовила еду для званых обедов в округе и придумала причудливую вязку для одного лондонского дизайнера. Деньги, выручаемые за все это, были небольшими и доставались тяжким трудом, но всегда оказывались кстати.