Божий одуванчик - [11]

— А что такое случилось?

— Да ехала пьяная и с моста навернулась.

И соответственно буль-буль… деструктировалась… глупая девочка.

— А при чем здесь Малахов и Чуриков?

— Да она от Антохи и ехала, — после некоторой паузы проговорил Осокин, быстро обменявшись с Ильей взглядом. — А Якорь об этом узнал и жестко рамсовал.

— Ясно, — кивнул Владимир. — Дедовской Александр Данилович — это звучит гордо. Колоритное имя.

— Его еще не прощупывала ФСБ? — проговорил Афанасий. — Все-таки такое замечательное прошлое. А отец Малахова — мужчина серьезный.

— В ФСБ этим заниматься не будут, — сказал Владимир. — А в прокуратуре и угрозыске Малахову сказали: наши сожаления, высокочтимый Константин Ильич, но — никаких улик.

— Да и дружит Якорь с прокуратурой-то, — сказал Осокин. — Он теперь смирный… после трех ходок-то. Сейчас все они резко умнеют. Он раньше с нами даже тусовался вместе… он же постарше, может, лет на пять, не больше. Молодой еще, но уже наглухо тертый. Бывший беспределыцик. Зато сейчас исключительно цивильный. У нас на заочном учится на втором курсе… решил в образованные податься.

— Где его можно найти? — отрывисто спросил Владимир.

— Да в конторе своей. «Пенаты», что ли, называется. Недалеко отсюда.

— Очень хорошо, — сказал Владимир. — Завтра непременно зайду справиться о его здоровье. А там посмотрим на реакцию почтенного господина Дедовского.

— Только ты все-таки поосторожнее, если что, — отозвался Олег. — Якорь… он очень вежливый.

Слова Осокина позабавили Свиридова.

— Вежливый — это очень хорошо, — сказал он. — Кстати, самые жуткие ублюдки, которых я знал, были отменно вежливыми людьми и блистали джентльменскими манерами.

— Сэр, не соблаговолите ли подать мне овсянку? — буркнул с дивана уже засыпающий Фокин, и его слова тут же потонули в захлебывающемся нервном смехе Ильи и Олега…

— Сначала Дедовской, — сказал Владимир. — Потом еще один человек.

— Это кто? — спросил Илья.

— Та дама, к которой ходил перед своей смертью Валек. Анна Кирилловна.

Нехорошая усмешка перекосила лицо Осокина, а Илья сказал:

— Боюсь, Володька, ее-то разговорить будет еще сложнее, чем Якоря. Старой закалки мегера…

— Что, такая упертая дама?

— Еще бы! Валек так и не сдал ей экзамен за зимнюю сессию, хотя сколько раз перед этим на предыдущих сессиях подкармливал. Столько бабок перекинул, а на этот раз бабуля уперлась, как в крышку гроба, и ни в какую: типа никакого лавэ мне переводить не надо, сдавай — и все тут!

— Хотя нельзя сказать, что она так уж недолюбливала Чурикова, — задумчиво сказал Осокин.

* * *

На следующий день Свиридов направился к Дедовскому. Благо риэлторская контора последнего находилась в нескольких минутах езды от охранного агентства «Шериф».

На входе сидел толстый охранник и отгадывал кроссворд. Свиридов заглянул ему через плечо и увидел, что бравый Цербер отгадал только одно слово: «знаменитая трагедия Шекспира», шесть букв.

Ответ: «Мцырри»…

Владимир усмехнулся и прошел дальше, по длинному коридору, застеленному ковровой дорожкой. Горе-кроссвордист даже не поднял головы: настолько бесшумно двигался Свиридов-старший.

Офис риэлторской фирмы «Пенаты» оказался небольшим, но роскошно отделанным помещением. Он помещался на втором этаже старинного дома, по всей видимости, бывшего дворянского особняка.

В приемной сидела секретарша. При виде ее Свиридов на секунду забыл о цели своего посещения, но вовремя сориентировался и проговорил:

— Доброе утро. Я хотел бы видеть Александра Даниловича. Он здесь?

— По какому вопросу? — проговорила та, подняв хорошенькую головку с на редкость изощренной прической. Вероятно, стилисту и парикмахеру какого-нибудь модного салона пришлось ударно поработать, чтобы соорудить такое пиршество парикмахерской мысли.

— По вопросу разгадывания кроссвордов, — невозмутимо ответил Владимир и смахнул невидимую пылинку с рукава пиджака.

Девушка недоуменно посмотрела на изощряющегося в сомнительном остроумии посетителя и сказала:

— Простите… что-то я не поняла.

— Простите, миледи, как ваше имя? — ослепительно улыбнувшись, проговорил Свиридов.

— Анна, — машинально ответила та и поднялась.

— Так вот, Анечка, передайте Александру Даниловичу, что его хочет видеть господин Свиридов из охранного агентства «Шериф». Это довольно спешно.

Секретарша, скользнув взглядом по его элегантной фигуре, выпорхнула из приемной.

* * *

…Александр Данилович Дедовской оказался одним из самых обаятельных, красивых и вежливых людей, каких только приходилось когда-либо видеть Владимиру.

Более того, он чем-то походил на самого Свиридова — возможно, четкими, сильными линиями породистого лица, прямым взглядом по-азиатски чуть раскосых глаз, статной фигурой и тем неуловимым, властно затягивающим магнетическим шармом, что сейчас модно именовать звучным термином «харизма».

В безукоризненно отглаженных черных брюках, элегантной белой рубашке и стильном галстуке, он выглядел типичным солидным бизнесменом средней руки.

Кто бы мог поверить, что за плечами этого двадцатисемилетнего импозантного человека пестрое, неоднозначное, быть может, размалеванное кровавыми разводами прошлое.

— Чем могу служить? — хорошо поставленным звучным голосом спросил он, вежливо привстав навстречу входящему в его кабинет Владимиру. — Вы от Анатолия Григорьевича?