Божество пустыни - [18]

Поистине это счастливый день для всех египтян, думал я. Я улыбнулся, и тут у меня явилась мысль. Зачем ждать? Весь план возник у меня почти полностью завершенным, его рождение заняло считанные мгновения.

В капитанской каюте на нижней палубе я видел много папирусных свитков и табличек для письма. Критяне – грамотный народ. Они используют разновидность клинописи, похожую на шумерскую. Я мог читать и распознавать эти символы, хотя должен признаться, что тогда не владел разговорным минойским языком.

Как и следовало ожидать, гиксосы были поголовно безграмотны. Однако через своих шпионов я знал, что они захватили и превратили в рабов египетских писцов, которых заставляли читать, писать и переводить для них наши иероглифы.

От тех же шпионов я знал, что гиксосы научились использовать наших птиц, чтобы быстро пересылать сообщения на большие расстояния. Как обезьяны, гиксосы умеют подражать; хотя они редко способны выйти из затруднения с помощью собственных мыслей, использовать плоды чужой изобретательности умеют.

Я коротко распрощался с Зарасом и спустился в каюту под главной палубой. Принадлежности для письма лежали там, где я их видел, в красивой шкатулке с миниатюрным изображением бога письма Тота с головой ибиса.

Я сел на палубу, поджав ноги, и открыл шкатулку. К своей радости, я обнаружил, что помимо свитков папируса разной длины и формы и собрания кистей и чернильных палочек в шкатулке лежали также четыре миниатюрных кокона с мой ноготь величиной, искусно сплетенных из конского волоса. Такой кокон можно привязать к лапке обычного голубя из тех, что мы разводим в пищу. Эти птицы наделены странной способностью возвращаться в голубятню, где вылупились из яйца, и при этом невольно приносить с собой сообщение, прикрепленное к лапке.

Я быстро выбрал маленький листок папируса, способный уместиться в коконе. Затем выбрал самую тонкую кисть для письма и развел свежие чернила.

Думать над сообщением не потребовалось: оно целиком уже сложилось у меня в голове. При необходимости я способен писать не просто крошечные и тесно расположенные иероглифы, но также легко различимые и читаемые, потому что я владею искусством письма.

«Великому Беону, фараону Верхнего и Нижнего Египта, – начал я с обычного перечисления титулов. Конечно, на эти титулы он не имеет права, но именно их больше всего жаждет. – Я, верховный правитель Крита Минос, приветствую тебя. В знак моей дружбы и расположения шлю твоей милости три больших корабля, груженных данью. Они выйдут из моей крепости Тамиат в устье Нила во второй день месяца эпифи. Думаю, на пятый день того же месяца они достигнут твоего дворца в Мемфисе. Я до последнего часа задерживал это сообщение, дабы оно не попало в руки злых людей, прежде чем удостоится твоего внимания. Я верю, что ты примешь эти дары в духе той же дружбы и уважения, с какими они посланы».

Едва только чернила высохли, я старательно свернул папирус и уложил в кокон. Запечатал свиток клеем из камеди. Потом вышел из каюты, спустился на нижнюю палубу и прошел к входу в кладовую.

Грубо взломанный Зарасом замок так и не починили. Он легко открылся под моей рукой. Я затворил за собой дверь. Ящик, который я открыл, чтобы осмотреть его содержимое, стоял отдельно. Крышка его была закрыта не прочно. Я вскрыл ее своим кинжалом – частью моей одежды критянина. Потом наклонился и взял один серебряный слиток. Тяжелый, но я уложил его в сумку у себя на поясе. Потом вернулся на верхнюю палубу и занял место рядом с Зарасом. Говорил я с ним негромко, чтобы не услышал никто из экипажа.

– Через час мы достигнем речного порта Кунтус, где Беон держит таможенный пост, чтобы собирать дань с проходящих судов…

Зарас со смехом перебил:

– Это неважно, господин Таита. Нас там не задержат. Я смету их, как москитов…

– Нет, Зарас. Ты прикажешь сушить весла и убрать паруса, чтобы к нам подошла лодка таможенников. Когда она подойдет, ты окажешь таможенникам уважение. Я поговорю со сборщиком податей, потому что мне нужно его содействие.

И я отошел к борту, прежде чем он смог задать мне вопрос. На самом деле я сам не был уверен в том, что нас ждет, когда мы доберемся до Кунтуса.

Мы шли по реке, захватывая другие корабли врасплох. Наши триремы были самыми быстроходными на Ниле. Даже всадник не смог бы обогнать нас и предупредить о нашем появлении. Другие лодки, завидев нас, тут же отворачивали и либо утыкались в берег, либо спускали паруса и брали к северу, позволяя течению унести их с нашего пути. Они не знали, кто мы такие. Но, когда над всем миром нависли облака дыма, чреватые войной, разумный человек не рискует.

Мы прошли еще один широкий речной поворот, и я увидел впереди на восточном берегу перед нами порт Кунтус. Я узнал его по высокой каменной сторожевой башне на холме над городом. На верху башни на длинном шесте висел большой черный флаг, эмблема сборщика податей. Я знал, что на башне стоят люди и следят, чтобы ни один корабль не прошел мимо, не заплатив подати.

Когда мы приблизились к порту, от каменного причала отошла фелука, тоже с черным флагом, и направилась наперерез нам. Я приказал Зарасу убрать паруса и тормозить веслами, чтобы фелука смогла подойти. На ее открытой палубе было несколько вооруженных гиксосов. Зарас перегнулся через борт и коротко поговорил с одним из них, который сказал, что его зовут Гралл и он главный сборщик налогов в этой провинции.