Божественный ветер - [69]

Из всех донесений становится ясно, что мы выигрываем сражения с противником. Победа будет за нами. Наш вылет нанесет роковой удар противнику. Я очень счастлив. Мы жили в духе учения Иисуса Христа и умрем в его духе. Эта мысль останется со мной. Жить в этом мире было радостно, но сегодняшняя жизнь пронизана духом тщетности. Настало время умереть. Я не ищу повод для смерти. Я ищу только вражеский корабль, чтобы спикировать на него.

Вы были для меня чудесной матерью. Я боюсь лишь, что не заслужил привязанности, которую вы питали ко мне. Обстоятельства моей жизни позволяют мне гордиться и быть счастливым. Я хочу до последнего момента сохранить эти радость и гордость. Если бы меня вдруг лишили нынешнего окружения и возможностей, моя жизнь ничего бы не стоила. Оставшись один, я бы мало что значил. Поэтому я благодарен возможности служить, как мужчина. Если эти мысли звучат несколько сбивчиво, это, скорее всего, потому, что я хочу спать. Но помимо усталости, есть много вещей, о которых я должен сказать.

Больше мне нечего сказать, разве что попрощаться.

Я опережу вас, матушка, в пути на небеса. Пожалуйста, молитесь, чтобы меня пустили. Мне было бы жалко не попасть туда, так как вы наверняка там окажетесь. Молитесь за меня, матушка.

Прощайте.

Итидзо

(Когда вылет был отложен, летчик добавил к письму приписку.)

«Гуляя между рисовых полей, я наслаждаюсь безмятежностью ночи и слушаю хор лягушек». Я мог только мечтать об этом во время последней вечерней прогулки. Я лег на клеверном поле и вспоминал дом. Когда я вернулся в казарму, друзья сказали мне, что я пахну клевером, и потому напомнил им о доме и матерях. Несколько человек сказали, что я, наверное, был маменькиным сынком.

Это ничуть не задело меня. Наоборот, они даже меня обрадовали. Это означает, что люди любят меня. Когда я сержусь, что стараюсь подумать, как много людей были добры ко мне, и сразу успокаиваюсь. Я постараюсь удвоить свои усилия, чтобы выразить благодарность сердечным людям, которых я имел счастье знать.

Цветы вишни всегда опадают. Каждое утро я умываюсь в соседней речке. Она напоминает мне речушку, усеянную лепестками вишни, которая была у нас дома.

Судя по всему, мы полетим завтра, поэтому годовщина моей смерти будет исполняться 10 апреля. Если вы отслужите по мне заупокойную службу, я хотел бы, чтобы за ужином вы были счастливы.

Сейчас идет дождь, совершенно японский дождь, не похожий на те, что я видел в Корее. В нашем общежитии есть старый орган, и кто-то играет школьные песенки, в том числе и песню матери, которая идет в школу с зонтиком для своего ребенка.

Вылет был отложен еще раз, и летчик получил возможность приписать еще один кусочек к письму, которое все-таки было отослано после его вылета.

Я думал, что этот день станет последним, но, как это часто бывает в жизни, нельзя быть уверенным ни в чем. Уже вечер 11 апреля, но это все еще не мой день.

Надеюсь, что сегодня я был фотогеничен, потому что у нас побывали несколько операторов кинохроники, они снимали нас для специальных выпусков. Позднее нас приветствовал главнокомандующий Объединенным Флотом, который сказал мне: «Пожалуйста, сделайте все, что сможете». Для меня великая честь, что он говорил с такой ничтожной персоной, как я. Он убежден, что судьба страны находится в наших руках.

Сегодня мы собрались вокруг органа и пели гимны. Завтра я протараню врага и не промахнусь.

* * *

Энсайн Хейити Окабэ родился в 1923 году в префектуре Фукуока на севере Кюсю. Перед призывом он закончил Императорский университет Тайхоку. Сначала он служил в авиакорпусе «Гензан», а потом его перевели в отряд «Ситисей № 2» корпуса специальных атак. Он вел дневник, который переслал семье перед последним вылетом. Приведем одну запись из этого дневника.

22 февраля 1945 года

Я действительно член корпуса специальных атак камикадзэ.

Моя жизнь закончится в ближайшие 30 дней. Я получу свой шанс! Смерть и я ожидаем вместе. Обучение и тренировки были жесткими, но стоили того, если мы сможем умереть прекрасно и с пользой.

Я умру, следя за великой борьбой нашего народа. Моя жизнь понесется быстрее в следующие несколько недель, так как моя юность и жизнь подошли к концу…

Вылет назначен на ближайшие 10 дней.

Я обыкновенный человек и надеюсь, что не буду ни святым, ни негодяем, ни героем, ни дураком, просто человеком. Как тот, кто провел жизнь в тоскливом стремлении к чему-либо и в поисках, я умру с надеждой, что моя жизнь послужит «человеческим документом».

Мир, в котором я жил, был полон раздоров. Поэтому сообщество разумных людей должно быть лучше устроено. Если нет единого великого дирижера, все начинают играть по своим нотам, что приводит к диссонансу там, где должны быть гармония и мелодия.

Мы с радостью послужим нации в развернувшейся жестокой борьбе. Мы будем таранить вражеские корабли, лелея надежду, что Япония была и будет местом, где будет позволено жить только любящим семьям, храбрым женщинам и прекрасной дружбе.

В чем наш долг сегодня? Сражаться. В чем наш долг завтра? Победить. В чем наш долг ежедневно? Умирать.

Мы погибнем в битве без жалоб. Я надеюсь, что другие, например, ученые, которые сражаются в этой войне на своих фронтах, будут умирать без жалоб, как мы. Только тогда единство Японии будет столь сильным, что мы получим шанс на выигрыш войны.