Божественный ветер - [29]

Одновременно приказ на вылет получили истребители «Зеро», базирующиеся на аэродроме Мабалакат-Западный, и пикировщики «Джуди» на аэродроме Мабалакат-Восточный, которые находились в 2 километрах от командного пункта. Самым главным был немедленный взлет. Я прекрасно помню, как Игути собрал своих людей и помчался к восточному аэродрому. «Зеро» еще поднимались в воздух, когда прилетело звено пикировщиков, идущих в сомкнутом строю. Все самолеты собрались вместе и в 07.30 направились к цели.

Предполагалось провести поиск неприятеля у острова Негрос и в море Минданао, начиная от Думагета на юго-восточной оконечности Негроса, и атаковать противника сразу, как только он будет обнаружен. Однако группе пришлось рассеяться, так как она столкнулась с вражескими истребителями над Батангасом, в 50 милях южнее Манилы. Попыткам восстановить строй помешала плохая погода, и самолеты не сумели найти вражеские корабли. Вечером им пришлось садиться на первых попавшихся аэродромах, и только половина из них вернулась на базу на следующий день.

Но это неблагоприятное стечение обстоятельств ничуть не обескуражило Игути. Он продолжал лететь указанным курсом, несмотря на плохую погоду. Позднее он передал радиограмму: «Противника вокруг Думагета нет. 11.50». Мы решили, что он должен повернуть назад, поэтому его следующая радиограмма просто потрясла нас. «Бомба не хочет отделяться!»

Было ясно, что Игути продолжал поиск противника, несмотря на плохую погоду, но безуспешно. Он уже поставил бомбу на боевой взвод, так как намеревался таранить американский корабль, а теперь пытался избавиться от бомбы, чтобы приземлиться в Себу.

Игути и его пилот испробовали все способы избавиться от бомбы. Следующая радиограмма гласила: «Мы атакуем противника в заливе Лейте». Тогда нам стало ясно, что они так и не сумели сбросить бомбу. После очередной радиограммы: «Мы над заливом Лейте. 12.25» все находившиеся на командном пункте начали возносить молитвы за успех Игути. Он совершенно спокойно радировал: «Вражеских истребителей в воздухе нет». Поэтому мы были уверены, что он готовится совершить последнее пике.

Голос Игути был на удивление тихим и спокойным. Но если нет вражеских истребителей, то зенитный огонь должен быть особенно плотным. Мы, затаив дыхание, смотрели на репродуктор. «Мы пикируем. 12.37. Тэнно хэйка банзай!»

Из этих сообщений видно, насколько высоким было чувство долга наших летчиков. Однако более важным было то, что энсайн Игути и унтер-офицер Такебэ абсолютно все делали правильно. Оторвавшись от товарищей во время воздушного боя, попав в зону плохой погоды, не сумев сбросить взведенную бомбу, они не растерялись. Игути знал, насколько ему хватит топлива и где найти цель. Тщательная подготовка операции принесла плоды. И мы все верили, что он достиг того результата, которого желал.

Моральный дух

Анализируя отношение этих людей к происходящему, следует помнить, что они считали атаки камикадзэ составной частью своих обязанностей. Довольно часто мне приходилось слышать такие высказывания: «Когда мы стали солдатами, то отдали свои жизни императору. Когда мы отправляемся в полет, мы твердо уверены, что, выполняя свое обещание умереть за него, мы помогаем разбить врага. Поэтому «специальная атака» — не более чем просто название. Эта тактика, хотя и необычная по форме, просто еще один способ исполнить наш долг военных».

Это мнение было всеобщим, и его разделяли все пилоты 201-й авиагруппы на Филиппинах. Их вылеты происходили обыденно. Не было ни театральных жестов, ни истерик. Они просто выполняли свой долг.

Обычно камикадзэ поднимались в воздух вскоре после обнаружения вражеского соединения. Давайте представим, что самолет-разведчик обнаружил противника в 08.00. Радиограмма сразу отправляется в штаб в Манилу, где выбирают, с какого аэродрома будет нанесен удар. Обычно это занимает до 2 часов. К тому времени, когда пилоты будут подняты по тревоге и получат инструктаж, техники подготовят самолеты и те взлетят, пройдет еще около 2 часов. Это означает, что от момента обнаружения до вылета отряда специальных атак пройдет примерно 4 часа.

Это довольно много, и потому пилоты получали завтрак в специальной упаковке. После получения сообщения о замеченных силах противника моя обычная работа на аэродроме практически прекращалась до момента взлета самолетов. Я должен был готовить вылет. Когда я прибегал, чтобы проинструктировать пилотов, они видели, как я замотан и устал, а потому то один, то другой предлагал свой завтрак мне.

Пока летчики ждали моих инструкций, они тихо переговаривались между собой, и я слышал замечания, вроде: «А что, если целиться в трубу авианосца? Это может быть очень эффективное попадание, так как трубы слабо забронированы».

«Да, но трубы обычно изогнуты, поэтому в них сложно попасть».

Такие разговоры больше напоминали обсуждение мест удачной рыбалки, чем анализ места встречи со смертью. Глядя на пилотов 201-й авиагруппы, я был убежден, что их боевой дух вполне соответствует той задаче, которую им предстоит выполнить.

Когда начала разворачиваться программа специальных атак, люди старались приложить все свои силы, чтобы обеспечить ее успех. Особенное рвение проявляли механики. Они часто высказывали опасения за исправность подготовленных ими самолетов. Плохо подготовленный самолет означал сорванное задание. Если он вернется на базу из-за какой-то поломки, пилот будет страшно разочарован. Видя чувства летчиков в подобных случаях, наземный персонал делал все возможное и невозможное, чтобы содержать самолеты в идеальном состоянии. Иногда перед самым вылетом пилот прибегал ко мне и просил: «Дайте мне другой самолет! У этого неисправен мотор!»