Божественное вмешательство - [3]

Препод бубнит: «Человек рождается в сущности, а семья и общество формирует его личность. Иногда, личность человека по отношению к сущности может трансформироваться…».

Начинаю понимать, что со мной случилось настоящее чудо: неведомая сила тогда телепортировала меня из подземелья метро к выходу таким образом, что я успел спасти девчонок. И все это произошло потому, что я желал больше всего на свете совершить что-то подобное!

Я размечтался о возможности уйти из этого мира в такой мир, где жизнь была бы другой.

Какой? Другой! Чистый воздух, леса и поля, верный конь и меч в руке. Где-то так.

После озарения на лекции по философии, каждое утро на пробежке я пытался увидеть пузырящуюся пленку и нож с пистолетом. Хотел, мечтал снова ощутить то чувство — желание.

Мне пришлось занять денег, вроде как на жизнь. Но я снова умудрился проиграться. Мне тут же заняли, но на игру. И снова выиграли. Вчера звонили и угрожали, объявили заоблачные проценты.

Сегодня утром отчаяние и страх помогли и почувствовать и увидеть. Теперь лежу связанный, абсолютно голый, избитый и грязный.

Хочу, есть и пить. Как мне плохо! Угораздило же меня попасть в Древний Рим. Шансов нет никаких. Если ты не гражданин, то — раб. Только бы не казнили. Готов служить изо всех сил. Твою мать! Как мне себя жаль.

Самозабвенно рыдаю, с надрывом, во весь голос. Правда, не долго.

Все-таки, если вспомнить философию препода, моя сущность всегда себя проявляла действием и какой-то рассудительностью.

Почти всегда я наблюдал за собой будто зритель, со стороны.

Вот и сейчас моя жалкая личность сопливила, рыдая во весь голос, а что-то во мне прагматично гонит параллельный мысленный ряд: «Не раскисай! Осмотрись! Все, что Бог не дает — все к лучшему!». Осматриваюсь.

Наверное, тут хранили продукты: пахнет зерном и еще чем-то съедобным. Сейчас амбар пуст. Заскрипели двери — ворота. Солнце ворвалось в мою темницу, сразу стало теплее.

В ярком солнечном свете появляются два вояки, типичные легионеры: в кольчугах, с прямоугольными щитами и тяжелыми пилами (множественное число от пилум — римский дротик с удлиненным наконечником) в руках. За ними мужик в белой тоге и девушка.

Пытаюсь встать на ноги. С трудом, но мне это удается. Стыдливо прикрывая причинное место ладошкой, вглядываюсь в лица вошедших. Шепчу: «Abiit, excessit, evasit, erupit (ушел, скрылся, спасся, бежал)», — вдруг вспомнив крылаток выражение от Цицерона.

Вершитель моей судьбы, тот, что в тоге, нахмурился и что-то сказал. Я интуитивно понимаю, что взболтнул ни к месту. Он видно подумал, что я беглый раб.

Легионеры бьют древками дротиков по ногам. Падаю на земляной пол. Парни грубо осматривают мое тело, наверное, в поисках клейма.

От страха во мне открывается резервуар вдохновения.

Я вспоминаю несколько цитат на латыни и, выбрав подходящую, кричу, что есть мочи: «Ad cogitandum et agendum homo natus est (для мысли и действия рожден человек)», — легионеры докладывают, что мол, клейма нет. А мужик, оценив мой спич, присаживается рядом и бесцеремонно осматривает мои руки.

Что-то говорит, я понимаю только — «философия». С меня снимают ремни. Рядом присаживается девушка.

Доброжелательный взгляд синих глаз, кажется, удивительно знакомым: «Спуриния?» — хриплю я и теряю сознание.

Очнулся. Похоже, вечереет.

Ощущения в общем комфортные: пока валялся в отключке, меня вымыли и одели. Лежу на деревянном ложе, одетый в белоснежную тогу и обутый в сандалии. Рядом, на маленьком стульчике сидит она, и что-то ласково щебечет.

«О чем ты говоришь? Я не понимаю ни слова!» — в отчаянии, мысленно кричу, от всей души сокрушаясь этим обстоятельством. Свет в глазах на мгновение гаснет, вижу внутренним взором пузыри на пленке и осознаю, что все понимаю.

Она говорила не со мной, а со своими Богами. Сейчас она просит у Богини Туран (Этрусское божество, у Римлян — Венера, греков — Афродита) здоровья для меня и истины. Хочет узнать, откуда мне известно ее имя?

Я сел, Спуриния встала. Дивясь легкости, с которой произношу непривычные звуки, представляюсь:

— Меня зовут Алексей. Там, откуда я родом, живет девушка как две капли воды похожая на тебя. Ее зовут Спуриния, — страх в ее глазах исчезает, но появляется вопрос. Я продолжаю — помню только ее, и ничего больше не помню. Не помню, как оказался на дороге. Может, меня похитили и бросили там? — Врать так, врать, а что еще можно сказать, оказавшись в такой ситуации, — Что ждет меня в твоем доме? — Спуриния отвечает не сразу. Задумалась.

— Я попрошу отца, что бы ты, Алексиус, стал нашим гостем. Я прямо сейчас пойду, — сказала она и выскользнула из комнаты.

Пользуясь случаем, осматриваюсь: вокруг просторное помещении, в голове проносится определение — атриум.

Две арки из обожженного кирпича — что-то вроде окон, а центральная — дверь. То есть именно через нее покинула эту беседку мой синеокий ангел.

Пол украшен разноцветной мозаикой. По периметру изображения мифических животных, в центре круг, в нем — голова медузы Горгоны.

Стены отштукатурены и побелены. На них, розовой и зелеными красками весьма реалистично мастера изобразили колонны обвитые плющом. За стенами атриума раскинулся сад.