Божественная охота - [8]

Все в комнатах Нрэна было сделано так, чтобы навевать покой и сохранять душевное равновесие: длинные циновки и коврики с геометрическим узором, напольные вазы с сухими композициями из веток, травы и цветов, расписанные умиротворяющими пейзажами ширмы, невысокая (по меркам рослого принца) мебель, песочные и светло-коричневые, зеленые и охряные натуральные цвета тканых обоев и мягкой мебели.

Но, как обычно после беседы с Элией, психике принца было глубоко наплевать на оздоравливающий эффект обстановки. Бог был несказанно зол, и эта безнадежная злость требовала выхода, хоть какого-то выхода. Он не мог убить или вызвать Элию на дуэль, ничего не дала бы попытка проделать то же самое с Повелителем Межуровнья.

Нрэн заметался по комнатам, перебирая по крупицам мгновения своего визита к изменнице. Стоило ли так стараться, чтобы угодить ей? Какой он идиот!!! Нацепил ремень с новой пряжкой (Элия с удовольствием изучала замысловатые изгибы золотого плетения), рубашку со шнуровкой (как она играла с завязками), отрастил волосы куда длиннее, чем привык носить (все только потому, что пальчики принцессы любили перебирать мягкие светлые пряди)! Бог с ожесточением сорвал с себя проклятую рубашку, разорвав завязки, расплющил, сжав ладонью драгоценную пряжку, на изготовление которой потратил семь часов, сорвал заколку для волос и тряхнул головой. Злость нисколько не утихла. Случайно на глаза воину попалось зеркало и собственное ненавистное отражение в нем – упертая физиономия типичного солдафона с безумными глазами не то фанатика, не то самоубийцы, всклокоченные волосы, выбившись из привычного повиновения, дыбом стояли вокруг головы.

'Урод! Как можно любить и желать такого!' – мрачно подумал Нрэн и, осененный внезапною мыслью, с каким-то мстительным удовольствием хлопнул в ладони, вызывая молчаливого и незаметного как тень слугу.

– Ножницы, бритву, – отдал резкий приказ бог.

Несмотря на свою незаметность, тугоухостью слуга принца не страдал. Не прошло и нескольких секунд, как маленький сухощавый скуластый человечек предстал перед прошествовавшим в ванную комнату богом с раскрытым несессером в руках.

Нрэн схватил ножницы и одним резким движением не глядя отхватил длинный хвост волос. Сбросив пряди на специальный поднос у раковины, где они вспыхнули бездымным золотым огнем и опали горсткой мельчайшего пепла, мужчина опустился на низкий табурет и отдал очередной приказ:

– Брей налысо.

Молчаливый слуга достал бритву и чашечку для пены. Ему и в голову не пришло спросить, с какой это стати богу приспичило совершить над собой столь странный акт вандализма. Это лопоухий камердинер Рика, получая абсурдное задание, мог язвительно поинтересоваться: в своем ли уме его высочество, не перебрало ли давеча винца и не уронило ли что-то себе на рыжую башку, а слуги Нрэна никогда не задавали вопросов. Если господин пожелал, так тому и быть, значит так правильно и лучше для господина.

Сноровисто орудуя посеребренным лезвием, слуга практически молниеносно очистил голову Нрэна от остатков поросли и стряхнул отходы все на тот же поднос, уничтожающий частицы плоти бога без лишнего шума и запаха.

Его высочество жестом отпустил прислугу и, глянув на свое лысое, как коленка, отражение в ростовом зеркале, угрюмо усмехнулся: 'Погляди теперь, Элия, на меня! Каков красавец!' Отражение ответило на мрачную усмешку хозяина, но на душе у Нрэна легче не стало. Хотелось все крушить, убивать любовников Элии, выть в голос, снова явиться к принцессе и… Принц могучим усилием воли постарался изгнать мысли о предательнице и решил заняться важными делами, например, исполнить обязанности опекуна и навестить принцессу Мирабэль.

Надев темно-коричневую, самого мрачного оттенка, какой только нашелся в шкафу, рубашку и перевязь с мечом, его высочество двинулся к покоям младшей сестры, находящимся по соседству с его собственными, для инспекции.

Как обычно без предупреждения, воин резко распахнул дверь в комнаты Бэль и, традиционно, застал сестренку за преступным занятием. Юная принцесса лежала на ковре и, болтая в воздухе ногами так, что юбка давным-давно задралась к самой попке, читала здоровенную книгу. С одного бока к девушке прижималась огромная спящая пантера, питомец Элии – Диад, с другого, свернувшись клубочком, посапывала, прикрыв нос пушистым кремовым хвостом, кошка Таиса. По худенькой спинке эльфиечки прыгал, мурлыкая что-то умиротворяющее, круглый пушистик – дикати Дик.

– Бэль! – раздался строгий голос с высоты.

Дик, подпрыгнув последний раз, издал высокую недовольную трель, выпучил ставшие испуганными темно-фиолетовыми глаза и, скатившись со спины хозяйки, спрятался между ней и Диадом. Пантера вздрогнула, но не двинулась с места, только нервно дернула хвостом, Таиса пулей шмыгнула под диван. Бэль совершенно спокойно подняла голову от книги и широко распахнула любопытные карие глаза при виде свеже-лысого брата. Насупив тонкие брови, эльфиечка недовольно спросила, подперев кулачком подбородок:

– Чего?! И что у тебя с головой?

Прошли те времена, когда от одного окрика сурового брата маленькая принцесса готова была задрожать и съежиться в комочек. Страшный и страшно занудливый Нрэн перестал быть для девушки авторитетом и воспитателем еще несколько лет назад, его терпели, как неизбежное и докучное зло.