Божественная лодка - [17]

— Как тебе в новой школе? — спросила мама. Прошёл месяц, как я сменила школу.

— Как обычно… — ответила я. Она только кивнула в ответ.

Мы с Рикако переписываемся. Рикако мне сказала, чтобы я ей писала, потому что она обязательно будет отвечать. Мы с ней добавили несколько пунктов в нашу «Клятву дружбы». Вот какие:

6. Обо всех происшествиях, изменениях и открытиях сразу сообщать в письме.

7. Обязательно снова встретиться.

8. Не забывать друг друга…

С тех пор как мы сюда переехали, чаще бывает так, что я прихожу из школы, а мамы нет дома. Конечно, можно сходить к ней в музыкальную студию в районном доме культуры, где она даёт уроки музыки, — она и сама говорит, чтобы я заходила, — но я ещё ни разу не зашла.

•

Дом, где мы живём, старый, наша квартира — угловая, на первом этаже. Зато к балкону примыкает садик, и мне это нравится. Маленький, заросший сорной травой.

Бар, куда я устроилась на работу, называется «Цумики»[6]. В нём только места за барной стойкой, и он довольно тесный. Я работаю три дня в неделю с восьми вечера до часу ночи. Хозяин бара — мужчина, давнишний знакомый хозяйки «Дэйдзи».

— Так, говорите, вы сами из Токио? — спросил меня вчера один посетитель. — Я тоже из Токио. Из Канды[7]. Просто в прошлом году купил в этом районе дом… Конечно, здесь хорошее место, на работу до Токио можно добраться… Но, честно говоря, по сравнению с Кандой, тут такая деревня!

Этот город красив в лучах солнечного света. Город, который не оставляет сложных ощущений. Замечательный город…

Так мог сказать Он.

Разумеется, и в этом городе я заглянула в магазин музыкальных инструментов. Я ни на что не надеялась, и у меня не было каких-то ожиданий или чего-нибудь в этом роде. Но в тот момент, когда я заходила внутрь магазина, у меня забилось сердце. И когда я увидела, что на гитаре натягивал струны не Он, а совершенно другой человек, — хотя я и так прекрасно знала, что Его там не может быть — я испытала не разочарование, а скорее успокоение.

Позавчера мы с Соко ходили гулять в парк, что на месте старинного замка. Я спросила её о новой школе, а она ответила: «Ничего особенного». Ничего особенного… Что означает это её «ничего особенного»? Мне ничего не оставалось, как удовлетвориться таким ответом.

Вот-вот наступит лето. Трава на валу была ярко-зелёная и источала сладкий аромат.

— В школе есть один мальчик, не такой как все, — сказала Соко, выдёргивая травинки.

— Не такой, как все?

— Да. В нашем классе.

— Что же это за мальчик? — спросила я.

— Ужасно толстый.

— И только?

— Нет, не только. Он ни с кем не общается, отчуждённый какой-то.

— Отчуждённый? Больше чем ты, новенькая?

Может, мои слова чем-то задели её — Соко немного помолчала. Неохотно кивнув, сказала:

— У меня лучше получается со всеми дружить.

— М-м… — Я подумала о той части жизни Соко, о которой я ничего не знаю. О той жизни Соко, где много раз она вынуждена сталкиваться с чем-то новым, независимо от её собственного желания. — Это здорово, да?

Соко с неохотой ответила, что, мол, не очень-то это и важно, открыла крышку термоса и сказала:

— Может, научилась хорошо держаться.

Я вспомнила себя в детстве.

Мать часто мне говорила, что из меня ничего толкового не выйдет, не умею держаться на людях. Я же не понимала, что означает это «толковое».

Моя мама…

Мама злилась на Момои. Она со страшным выражением лица возмущалась, что Момои не имел права выгонять нас с Соко.

Но мама ошибалась. Он нас не выгонял. Я сама сделала выбор. И тогда, когда мы с Момои стали жить вместе, и когда расстались, и когда я уехала с Соко.

С тех пор мы с Соко одни. От моей дочки я ничего не прошу, ничего не ожидаю. Третье сокровище, которое досталось мне в жизни — моя Соко. Она здоровая, умная — безупречный ребёнок. И я хочу, чтобы она жила, внимательно прислушиваясь к своему телу и разуму. Всегда. Как её отец.

Место у станции возле районного дома культуры напоминает парк с аттракционами. Вокруг ничего нет, почти пустырь, и только возле станции разные киоски и очень оживлённо. Особенно ближе к вечеру. Ярко светят огни кафе, где продают пончики, тридцатиодноэтажный новый дом, большой супермаркет «Сати». Студия игры на фортепиано, где я преподаю, находится на окраине этого парка аттракционов для взрослых.

У меня больше взрослых учеников, чем детей. Старшеклассники, которые приходят после уроков, и другие. Очень открытая и приятная обстановка, гораздо лучше, чем в школе по методике Судзуки.

Между уроками преподавателям разрешается свободно играть на пианино. Сегодня я немного вспомнила джазовые пьесы, которые уже давно не играла. Сыграла THESE FOOLISH THINGS, потом BODY AND SOUL. Девушка, которая подрабатывает администратором, принесла мне кофе: «Вы так хорошо играете! А умеете STARS FELL ON ALABAMA?»

Я сыграла и эту пьесу. Оказалось, что она неплохо разбирается в джазе и учится играть на джаз-барабане.

— А знаете MY ONE AND ONLY LOVE?

— Извини, — сказала я — забыла совсем. Я уже сто лет её не играла.

Я сказала правду наполовину. Я на самом деле уже очень давно не играла эту песню. Но, конечно же, я её не забыла. Я никогда не смогу её забыть. Эту песню тихим нежным голосом, не подходившим к его крепкому сильному телу, пел мне Он.