Божественная комедия - [13]

Крича: «О, горе вам, проклятый род!

>85

Забудьте небо, встретившись со мною!

В моей ладье готовьтесь переплыть

К извечной тьме, и холоду, и зною.

>88

А ты уйди, тебе нельзя тут быть,

Живой душе, средь мертвых!» И добавил,

Чтобы меня от прочих отстранить:

>91

«Ты не туда свои шаги направил:

Челнок полегче должен ты найти,[45]

Чтобы тебя он к пристани доставил».

>94

А вождь ему: «Харон, гнев укроти.

Того хотят — там, где исполнить властны

То, что хотят. И речи прекрати».

>97

Недвижен стал шерстистый лик ужасный

У лодочника сумрачной реки,

Но вкруг очей змеился пламень красный.

>100

Нагие души, слабы и легки,

Вняв приговор, не знающий изъятья,

Стуча зубами, бледны от тоски,

>103

Выкрикивали господу проклятья,

Хулили род людской, и день, и час,

И край, и семя своего зачатья.

>106

Потом, рыдая, двинулись зараз

К реке, чьи волны, в муках безутешных,

Увидят все, в ком божий страх угас.

>109

А бес Харон сзывает стаю грешных,

Вращая взор, как уголья в золе,

И гонит их и бьет веслом неспешных.

>112

Как листья сыплются в осенней мгле,

За строем строй, и ясень оголенный

Свои одежды видит на земле, —

>115

Так сев Адама, на беду рожденный,

Кидался вниз, один, — за ним другой,

Подобно птице, в сети приманенной.

>118

И вот плывут над темной глубиной;

Но не успели кончить переправы,

Как новый сонм собрался над рекой.

>121

«Мой сын, — сказал учитель величавый,

Все те, кто умер, бога прогневив,

Спешат сюда, все страны и державы;

>124

И минуть реку всякий тороплив,

Так утесненный правосудьем бога,

Что самый страх преображен в призыв.

>127

Для добрых душ другая есть дорога;

И ты поймешь, что разумел Харон,

Когда с тобою говорил так строго».

>130

Чуть он умолк, простор со всех сторон

Сотрясся так, что, в страхе вспоминая,

Я и поныне потом орошен.

>133

Дохнула ветром глубина земная,

Пустыня скорби вспыхнула кругом,

Багровым блеском чувства ослепляя;

>136

И я упал, как тот, кто схвачен сном.

Песнь четвертая

>Круг первый (Лимб) — Некрещеные младенцы и добродетельные нехристиане

>1

Ворвался в глубь моей дремоты сонной

Тяжелый гул, и я очнулся вдруг,[46]

Как человек, насильно пробужденный.

>4

Я отдохнувший взгляд обвел вокруг,

Встав на ноги и пристально взирая,

Чтоб осмотреться в этом царстве мук.

>7

Мы были возле пропасти, у края,

И страшный срыв гудел у наших ног,

Бесчисленные крики извергая.

>10

Он был так темен, смутен и глубок,

Что я над ним склонялся по-пустому

И ничего в нем различить не мог.

>13

«Теперь мы к миру спустимся слепому, —

Так начал, смертно побледнев, поэт. —

Мне первому идти, тебе — второму».

>16

И я сказал, заметив этот цвет:

«Как я пойду, когда вождем и другом

Владеет страх, и мне опоры нет?»

>19

«Печаль о тех, кто скован ближним кругом, —

Он отвечал, — мне на лицо легла,

И состраданье ты почел испугом.

>22

Пора идти, дорога не мала».

Так он сошел, и я за ним спустился,

Вниз, в первый круг, идущий вкруг жерла.[47]

>25

Сквозь тьму не плач до слуха доносился,

А только вздох взлетал со всех сторон

И в вековечном воздухе струился.

>28

Он был безбольной скорбью порожден,

Которою казалися объяты

Толпы младенцев, и мужей, и жен.

>31

«Что ж ты не спросишь, — молвил мой вожатый,

Какие духи здесь нашли приют?

Знай, прежде чем продолжить путь начатый,

>34

Что эти не грешили; не спасут

Одни заслуги, если нет крещенья,

Которым к вере истинной идут;

>37

Кто жил до христианского ученья,

Тот бога чтил не так, как мы должны.

Таков и я. За эти упущенья,

>40

Не за иное, мы осуждены,

И здесь, по приговору высшей воли,

Мы жаждем и надежды лишены».

>43

Стеснилась грудь моя от тяжкой боли

При вести, сколь достойные мужи

Вкушают в Лимбе горечь этой доли.

>46

«Учитель мой, мой господин, скажи, —

Спросил я, алча веры несомненной,

Которая превыше всякой лжи, —

>49

Взошел ли кто отсюда в свет блаженный,

Своей иль чьей-то правдой искуплен?»

Поняв значенье речи сокровенной:

>52

«Я был здесь внове,[48] — мне ответил он, —

Когда, при мне, сюда сошел Властитель,

Хоруговью победы осенен.

>55

Им изведен был первый прародитель;[49]

И Авель, чистый сын его, и Ной,

И Моисей, уставщик и служитель;

>58

И царь Давид, и Авраам седой;

Израиль, и отец его,[50] и дети;

Рахиль, великой взятая ценой;[51]

>61

И много тех, кто ныне в горнем свете.

Других спасенных не было до них,

И первыми блаженны стали эти».

>64

Он говорил, но шаг наш не затих,

И мы все время шли великой чащей,

Я разумею — чащей душ людских.

>67

И в области, невдале отстоящей

От места сна,[52] предстал моим глазам

Огонь, под полушарьем тьмы горящий.

>70

Хоть этот свет и не был близок к нам,

Я видеть мог, что некий многочестный

И высший сонм уединился там.

>73

«Искусств и знаний образец всеместный,

Скажи, кто эти, не в пример другим

Почтенные среди толпы окрестной?»

>76

И он ответил: «Именем своим

Они гремят земле, и слава эта

Угодна небу, благостному к ним».

>79

«Почтите высочайшего поэта! —

Раздался в это время чей-то зов. —

Вот тень его подходит к месту света».

>82

И я увидел после этих слов,

Что четверо к нам держат шаг державный;

Их облик был ни весел, ни суров.

>85

«Взгляни, — промолвил мой учитель славный. —

С мечом в руке, величьем осиян,

Трем остальным предшествует, как главный,

>88

Гомер, превысший из певцов всех стран;

Второй — Гораций, бичевавший нравы;

Овидий — третий, и за ним — Лукан.[53]

>91

Нас связывает титул величавый,