Boys - [2]

Тетя Тоня приехала через неделю, привезла сушеные грибы и «свое» варенье из каких-то диковинных для городского жителя ягод. Илья варенье не любил, а это к тому же оказалось кисловатым (с сахаром в той дыре, где проживала родственница, было напряженно). Но под суровым взглядом матери он был вынужден ковырять чайной ложечкой в розетке с темно-красной густой массой.

— Места у нас отличные, — заливалась соловьем тетка, боясь упустить редкую возможность капитально поживиться за счет столичной родни. — Школа есть, ребят много…

«Заткнулась бы ты», — мрачно думал мальчик, с ненавистью глядя на загорелое, морщинистое теткино лицо. Он уже заранее ненавидел и сельскую школу, и незнакомых ему «ребят». Тетка жила у них третий день и понемногу начала утомлять даже Светлану Петровну своими бесконечными рассказами о житье-бытье в деревне с чудесным названием Верхняя Яйва, стоящей на берегу реки Яйва. К тому же неугомонная родственница проявляла недюжинный интерес к сборам за границу, совала свой нос во все сумки, и Светлане Петровне пришлось расстаться с двумя замечательными кофточками, купленными с дальним прицелом на тот случай, если в командировке вдруг окажутся приличные неженатые мужчины. Тетка Антонина громко нахваливала кофточки, как бы вскользь замечая при этом, что подобных вещей у них, в Верхней Яйве, не продают. А то она, тетка Антонина, всенепременно бы при-обрела себе такие же. И цвет ей этот идет.

После второй кофточки терпение Светланы Петровны лопнуло, и она немедленно приобрела два билета в деревню на более раннюю дату, чем планировала.

Вечером того же дня она торжественно объявила сыну и тетке дату их отъезда, пояснив, что достать билеты было крайне тяжело, потому что лето, пора отпусков, билетов нет ни на одно направление.

В день отъезда Илья пропал. Тетка Антонина, чьи перспективы облагодетельствовать столичную родню в одночасье стали довольно туманными, бегала по двору, заглядывая даже в мусорные баки. К трем часам дня решено было подключить милицию. Светлана Петровна направила тетку на вокзал — сдавать билеты, сама же продолжила поиски в компании малоразговорчивого сотрудника милиции. Оный сотрудник, за годы работы навидавшийся всякого, не слушал уверений Светланы Петровны, что «ее Илюша — хороший, спокойный мальчик, никогда не водился с хулиганами». Сотрудник знал, что зачастую матери, как обманутые мужья, узнают о тайной жизни своих детей последними. Поэтому он методично, не обращая внимания на причитания матери, прочесывал хорошо известные ему места, где собирались так называемые трудные подростки.

В третьем по счету подвале старого трехэтажного особняка они обнаружили мальчика крепко спящим на каком-то старом засаленном матрасе. Рядом стояла банка с водой и валялось несколько окурков. От стояков отопления в подвале было жарко и влажно, пахло сыростью, немного плесенью и еще чем-то, очень своеобразным. Вот этот последний запах Светлане Петровне был совершенно не-знаком, зато он хорошо был известен сотруднику милиции, который немедленно поинтересовался, не замечала ли она раньше, что ее сын покуривает легкие наркотики.

Невозможно передать весь ужас, который ощутила Светлана Петровна, когда были произнесены роковые слова. Кошмарная перспектива: составление протокола, официальное письмо из милиции на работу и, самое страшное, отмена загранкомандировки с последующим вручением «волчьего билета»: никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не выпустит за границу мать начинающего наркомана. Такого развития событий допустить было никак нельзя, поэтому Светлана Петров-на голосом умирающего лебедя попросила сотрудника милиции помочь отнести ребенка домой. По дороге она развлекала стража порядка рассказами о нелегкой судьбе разведенной женщины. В процессе беседы — которую, собственно, беседой назвать было сложно, это был скорее монолог, — Светлана Петровна осторожно поинтересовалась, какие действия должен предпринять товарищ милиционер в случае обнаружения подростка в состоянии наркотического сна; обязательно ли в этом случае составлять протокол или можно обойтись без него. Доблестный сотрудник милиции признался, что официальную бумагу он составить обязан, но, послушав про нелегкое житье-бытье Светланы Петровны, понимает, что это еще больше осложнило бы ей жизнь. Поэтому он, сотрудник, считает, что вполне может быть найден разумный компромисс. В результате долгих переговоров, в процессе которых Светлана Петровна три раза заламывала руки и один раз хваталась за левую грудь, почти натурально изображая сердечный приступ, некая сумма денежных знаков перекочевала из ее кошелька в карман представителя правоохранительных органов.

Вечером состоялся «трибунал» в составе Светланы Петровны, ее мамы Нины Васильевны и тетки Антонины. Обвиняемый, к тому времени уже проснувшийся, на вопросы не отвечал, наотрез отказываясь не только обсуждать предлагаемую тему, но и говорить вообще. Бабушка Нина попыталась было вступиться за внука и предложила, раз уж билеты все равно сданы, не отправлять его в глушь, а оставить с ней. Столь неприкрытый оппортунизм взбесил Светлану Петровну, она в сердцах публично назвала мать «пятой колонной» (что раньше делала только за глаза) и твердо заявила, что достанет билеты в ближайшие дни — да что дни, вот прямо завтра же и достанет. Масла в огонь подливала тетка Тоня. По-провинциальному напористо она убеждала родственниц, что подобное могло произойти только в Москве, а вот у них, в Верхней Яйве, такого безобразия нет, да и быть не может. И что она, тетка Тоня, готова самолично съездить за билетами, более того, она готова взять на себя всю организацию отъезда, так как прекрасно понимает затруднения любимой племянницы.