Бойцы Сопротивления - [8]

— Это для вас, — сказал он, — переодевайтесь.

Пока они переодевались, Люсьен, прислонившись к узкому окну, наблюдал в щелку ставни за улицей, которая за желтым зданием складского типа сворачивала вправо, терялась в темноте.

Некоторое время на улице было тихо и пустынно. Но вот, оглашая окрестность пронзительным визгом сирены, по ней пронеслась полицейская автомашина, не спеша, словно на прогулку, поскрипывая сапогами, кто-то медленно прошел под окном. Очень возможно, что квартал оцеплен и в любую минуту начнется облава. В таком случае опасность грозит не только им, но и хозяину квартиры, но когда Колесник сказал об этом Люсьену, тот лишь хмыкнул:

— Спешить не станем!

Однако рано утром он увел их на другую квартиру. Днем в дверь осторожно постучали. В комнату вошел высокий, стройный блондин, представился:

— Алексей.

Это был тот самый представитель Центрального Комитета советских военнопленных, о котором рассказывал Никифоров. Он принес документы, изготовленные французским подпольем, рассказал о событиях на Восточном фронте и обстановке во Франции.

А в полночь явилась проводница, присланная французским подпольем, и началась их, полная тревог и опасностей, дорога в партизанский лагерь.

* * *

Колесник вспоминал, а Петриченко гремел посудой и все посматривал на дверь, ждал прихода товарищей. Наконец на лестнице послышались шаги.

— Идут, — обрадовался он.

Порог мансарды переступили трое. В одном Колесник узнал Загороднева, двух других в полумраке трудно было различить. Кто-то из них задел пустое ведро. Оно покатилось по полу, гремя и подпрыгивая.

— Т-с-с! — зашикал Петриченко, предостерегающе поглядывая на спящего Николая. Но тот продолжал храпеть как ни в чем не бывало.

— Во дает, — улыбнулся Загороднев.

Колесник смотрел на него и радовался переменам: он поправился, на щеках появился румянец. В те дни, когда решено было создать свой партизанский отряд, встал вопрос: кого послать на место, чтобы он, как говорят, пустил корни, а уже потом вокруг него стали бы собираться остальные…

— Загороднева, — не задумываясь, предложил Петриченко, — в прошлом сельский учитель, ему знаком крестьянский труд, хорошо знает французский. Словом, его и только его.

И Петриченко в выборе не ошибся: с поручением Загороднев справился успешно.

* * *

Разговор начинался постепенно, исподволь. «Старожилы» расспрашивали гостей об их общих знакомых, которые остались в лагере, те, в свою очередь, интересовались их житьем-бытьем.

— Живем помаленьку, — рассказывал Загороднев, — таких, как мы, в окрестностных хуторах набралось десятка два с половиной. Часть людей из нашего лагеря, часть прибилась из других… К сожалению, почти все без документов, сейчас прячутся где придется. Оружия у нас нет, да и действовать тут непросто: лесов маловато. Установили контакт с местным отрядом франтиреров, изучаем окрестности…

— А как у них с оружием? — поинтересовался Колесник.

— Неважно! Командир отряда Луи шутит: «Наше оружие пока у бошей!»

— Что же, он прав, — задумчиво заметил Колесник. — А кто он, этот Луи?

— Сын зажиточного фермера. Отец совсем старик, на ферме хозяйничает сестра, держит батраков, а он воюет. Ребята его любят: веселый, общительный. В отряде у него коммунисты и католики, социалисты и беспартийные. Впрочем, — добавил Петриченко, — о нем лучше расскажет Жира.

— А это еще кто? — спросил Александр.

— Наш. Русский. Военнопленный. Он замещает в отряде начальника штаба.

— Даже так? — удивился Колесник. — Интересно!..

Вспомнив свою встречу с Алексеем, в свою очередь, принялся делиться принесенными новостями.

— Недавно по инициативе Компартии Франции создан Центральный Комитет советских военнопленных. Задача его состоит в том, чтобы объединить и оперативно направлять действия советских людей, оказавшихся во Франции, на борьбу с гитлеровскими оккупантами совместно с французским народом. Сейчас ставится вопрос об обеспечении нас оружием, продовольствием, деньгами.

Глаза у слушателей заблестели, все задвигались, заулыбались.

— Вот это новости, так новости, — заерзал на своем стуле Загороднев и принялся тереть ладонь о ладонь-признак того, что он в сильном возбуждении… — Даже оружием? — переспросил он. — Ну, положим, проблема эта не из легких, оружия и у самих французов маловато. Но все равно: Комитет — это здорово!

— Если союзники захотят, — подал голос Николай, — будет и оружие…

Геращенко повернулся в его сторону, иронически хмыкнул:

— Словом, дело за немногим…

Все заулыбались.

Колесник, что-то вспомнив, вынул из кармана вчетверо сложенный небольшой печатный листок, сказал:

— «Советский патриот» — орган Комитета.

Газета пошла по рукам.

Это был декабрьский номер, содержащий новогоднее приветствие, заканчивающееся словами: «Вместе с французскими патриотами будем бить врага, чтобы 1944 год принес нам полную победу…» «Советский патриот» информировал читателей о Тегеранской конференции, публиковал сводки Совинформбюро, хронику борьбы франтиреров и партизан, выдержки из статьи «Французский рабочий класс и Национальное восстание».

Но вот лейтенант заговорил о Тегеранской конференции, которая уточнила и подтвердила открытие второго фронта, и настроение слушателей сразу круто изменилось. Загороднев нахмурился.