Боярские дворы - [43]
Но еще в период существования Панского приказа дьяк Александр Иванов несет службу летом 1617 года вместе с князем Д. М. Пожарским по сбору «пятинных и запросных денег», а две зимы между 1617 и 1620 годами проводит в Чебоксарах. В 1621–1622 годах он числится дьяком «на объездах в Москве», в 1623 году — в приказе Новой чети. Дальше шла служба в Сыскном приказе при князе Д. И. Долгоруком и самостоятельное руководство Казачьим приказом. Засиживаться на одном месте в приказных делах не удавалось. Со смертью Александра Иванова пустошь Братцево была передана в род служилых дворян, точнее — выбившихся в это звание бывших подьячих.
Братцево. А. Воронихин. Главный дом. Конец XVIII в.
Вряд ли кому-либо из специалистов по генеалогии пришло в голову заниматься родословием незнатных и небогатых дворян Зубовых, если бы не «случай» одного из представителей семьи в последние годы правления Екатерины II. Последний фаворит старой императрицы, награжденный поместьями, деньгами, графским титулом и бесчисленными должностями, сразу оказался среди самых знатных людей государства, а следовательно, должен был иметь и восстановленное генеалогическое древо, каким бы скромным у своих корней оно ни выглядело.
Из сыновей некоего Никиты Иванова, по прозвищу Ширяй, во времена Ивана Грозного выделился Игнатий Никитич Зубов, дьяк, исполнявший обязанности своего рода начальника штаба при корпусе в Смоленске. По старой памяти звали этого смоленского помещика то Игнатием Ширяем, то Игнатием Зубовым. Известно, что в 1575–1576 годах довелось ему с другими подьячими кормить от царского лица в Можайске цесарских послов, в 1578–1579 годах служить дьяком Поместного приказа, а в 1580-х быть писцом сначала Заволочья и Ржевы Пустой с уездом, потом так называемым валовым писцом Арзамаса и Арзамасского уезда. Зато три его сына записаны уже служилыми дворянами по Московскому списку. Иван сидел при Михаиле Романове на воеводстве в Березове, Алексей — в Астрахани, Матвей состоял при патриархе Филарете патриаршим дворецким в 1631–1633 годах, а в начале 1640-х — судьей московского Судного приказа.
В 1629 году Братцево достается астраханскому воеводе Алексею Игнатьеву Зубову. Алексей Зубов детей не имел и завещал эту свою подмосковную, теперь уже деревню, брату Матвею. И снова связанные с деревней документы помогли внести уточнения в общепринятые даты. Если «Словарь Русского Исторического общества» называет годом смерти А. И. Зубова 1632 год, то акты наследования указывают 1637 год, когда Матвей Игнатьевич и вступил в права владения, оговоренные духовной брата.
Деревушка продолжала оставаться небольшой и небогатой, даже в масштабах средней руки служилых дворян не слишком ценной, так что М. И. Зубов отдает ее в приданое за своей дочерью Анной, которая в 1649 году выходит замуж за московского дворянина Кирилла Осипова Супонева. В свою очередь, А. М. Супонева-Зубова предпочитает восемью годами позже продать Братцево. Согласно Писцовой книге 685 и делам Поместного приказа, в 1657 году владельцем Братцева стал боярин Богдан Матвеевич Хитрово.
Как никого другого, следовало Б. М. Хитрово называть полным именем-отчеством: и чтобы не спутать с многочисленными представителями могущественного, прочно укоренившегося в придворных делах семейства, и чтобы отдать должное той роли, которую довелось ему сыграть при дворце. Даже известный боярин Артамон Матвеев, считавшийся воспитателем матери Петра I, царицы Натальи Кирилловны, никогда не пользовался таким влиянием и возможностями, никогда не знал подобных почестей. От чего это зависело — от таланта, энергии боярина?
Об организаторских способностях Б. М. Хитрово действительно можно говорить, но, занимаясь делами политическими и военными, он одинаково и выигрывал и проигрывал данные ему поручения. Вопрос другой, что ни один проигрыш не пошел ему во вред, не вызвал царского недовольства или опалы. В русской истории с ним связано основание Симбирска. Был он отправлен в 1648 году тогда еще девятнадцатилетним царем Алексеем Михайловичем «для строения новых городов от реки Берша до реки Волга». Не удалось ему посольство в Польшу, зато с успехом принимал он участие в осаде Смоленска, взятии Минска, Вильно, Ровно и Гродно. Сорока одного года — по тем временам возраст немалый — участвовал во взятии Динабурга, Кокенгаузена, Риги и в войне со Швецией.
Между тем доводилось Б. М. Хитрово ведать и Земским приказом, и приказом Новой чети, и Челобитным, а с 1657 года — Оружейной палатой, имевшей совершенно особое значение в развитии русского искусства.
Своими первоначальными функциями хранилища и мастерской царского оружия палата ограничивалась очень недолго. В нее вслед за оружейниками и кузнецами одни за другими приходят чеканщики, златописцы, ювелиры, золотых и серебряных дел мастера, мастера росписи и украшения книг, басменного и финифтяного дела, все виды художников — от тех, кто занимался расписыванием знамен, стягов, «палаток», до иконописцев и живописцев, наконец, строители — каменных дел мастера и плотники. Оружейная палата занималась вооружением русской армии, выполняла заказы для собственно царского обихода, крупнейшие заказы городов и монастырей по всему Русскому государству и даже за его рубежами. Здесь складывается специальная система учета мастеров, живших и работавших в других городах. Все они проходили при Оружейной палате своеобразное испытание в мастерстве и в случае появления больших по объему работ вызывались для участия в их исполнении, причем ответственность за приезд каждого, скажем, иконописца или каменных дел мастера нес соответствующий воевода.
