Боярская честь - [19]

Я объехал соседние сёла, поговорил со священниками. Правда — относились они уже не к Вологодской епархии, а подчинялись Твери. Между делом я интересовался — не приходилось ли за последние две недели хоронить кого-то из паствы, кто незнаком священникам? Нет, не приходилось. В принципе, если были убитые в схватке — их могли закопать втихую, без отпевания, где-нибудь в лесу.

Я ездил по дорогам, внимательно оглядывал обочины. Никаких следов крови, поломанных веток кустарников — ничего. Ну не могли же эти двое испариться, пропасть незаметно. В конце концов — где их лошадь и телега?

Я поинтересовался у местных кузнецов — не подковывали ли они чужую лошадь, которую приводили местные. Двое сказали, что подковы ставили, но хозяев и лошадей знают, как облупленных, а вот кузнец из Ольгинки обмолвился, что седмицу назад монахи из соседнего монастыря приводили подковывать лошадь, которую он раньше не видел.

— Есть в монастыре две лошадки — старый мерин и молодая кобылка. Держат их для разных нужд — дрова привезти, сенца. А тут я и сам удивился — новая лошадь, справная трёхлетка. Монахи сказали — купили на торгу. Не наша лошадь, не тверская.

Пришёл мой черёд удивляться.

— С чего ты взял, на ней что — клеймо стояло?

— Эх, молодо-зелено! Подковы у неё не такие, как у нас. Вот, смотри… — Кузнец взял готовую подкову и показал, в чём разница.

Сам бы я сроду не додумался до такой мелочи — подкова как подкова.

— А где монастырь-то?

— Дык по этой дороге пять вёрст отсель. Сам-то лошадь перековывать будешь?

— Потом.

Я вручил кузнецу пару чешуек. Интересное наблюдение, надо посмотреть — что там за монастырь.

Я погнал лошадь по дороге и вскоре с пригорка увидел высокие монастырские стены с бойницами. Невелик монастырь — сто саженей на двести, не более. Из-за стен возвышалась колокольня и шатры церкви.

Я остановился. Как проникнуть в монастырь? Путником сказаться? Так деревня недалеко, туда и отправят. Силой же его брать не будешь — не война. К тому же причастны монахи монастыря к похищению или ни сном, ни духом? Обидеть подозрением нельзя, скандал будет. Осмотреть бы втихую, что там у них? К тому же я и в глаза не видел это навершие, какое оно.

Я объехал на коне монастырь, держась поодаль, чтобы не вызвать ненужного любопытства. Пожалуй, в него можно проникнуть. Одна из стен, выходящая к пруду, низкая. Да и для чего здесь строить высокую стену? Если враг нападёт — то только с суши. Пруд — не река и не море, корабль для штурма не подгонишь, лестницу не подтащишь.

Я отъехал к соседней деревне, договорился с хозяином крестьянской избы о постое, поставил лошадь в конюшню. Сам же завалился спать — ночью предстояло бодрствовать.

Вечером я тихонько покинул избу и направился к недалёкому монастырю. У приметного дерева разделся, снял сапоги. Оружие с собой не брал — против братии применять его не собирался, к тому же любому оружию вода не на пользу.

Я зашёл в тёплую водичку, подплыл к монастырской стене, вылез на узкую полоску берега. Стены здесь явно давно не обновлялись. По трещинам, по выступающим камням я взобрался на стену. Была она в этом месте неширокой — не более метра толщиной. Полежал немного наверху, всматриваясь во двор. Кое-где горели факелы, освещая вокруг себя небольшое пространство. Лишь бы собак не было. Собак в монастырях обычно не жаловали, но бывало иногда, когда охрана была сильной и бдительной — особенно, в женских монастырях — заводили цепных псов. Собаки для меня — самое плохое, что может быть: учуют издалека — поднимут лаем тревогу. Но пока вроде не видно и не слышно ничего подозрительного.

Я спрыгнул вниз — высота забора с внутренней стороны не более двух метров, и чуть не вскрикнул. Голая пятка угодила на голыш. Хорошо хоть — ногу не вывихнул.

Я двинулся вдоль стены. В этом месте располагались хозяйственные постройки. С них и начну осмотр. К жилым помещениям пока нельзя — монахи не спят.

Первым я осмотрел небольшое здание. Двери снаружи не запирались на замки — скорее были прикрыты от ветра на деревянные вертушки. Да здесь нечто вроде покойницкой кладовой — стоят пустые новые гробы, деревянные кресты, на полу — стружка. Одним словом — скучно и навевает мысли о грустном.

В следующем здании хранился хозяйственный инвентарь — вилы, грабли, лопаты, метлы, верёвки.

Третье здание оказалось конюшней. Заходить я не стал, а от двери посчитал — три лошади, как кстати и говорил кузнец. Чего заходить внутрь? Получить по лбу копытом?

А дальше меня ждал сюрприз. Когда я вышел из конюшни, недалеко за углом кто-то негромко кашлянул. Да я не один, оказывается… Мне повезло — невидимый мною человек выдал своё присутствие кашлем. Кто он такой и что делает ночью на заднем дворе монастыря?

Я стоял, слившись со стеной и затаив дыхание. Медленно подошёл к углу конюшни, выглянул. Недалеко от меня стоял крепкий монах. Его чёрный подрясник сливался с темнотой ночи, и если бы не его кашель, я бы влип.

Монах стоял неподвижно. У него что, послушание такое — стоять ночью неподвижно? Тогда почему не в церкви, перед образами? В голове молнией сверкнула догадка — не охраняет ли он кого? А может, Иона и Трифон здесь? Надо узнать. Один ли монах здесь, или есть кто ещё? Убивать нельзя — да и оружия у меня нет, но оглушить вполне можно.