Бой неизбежен! - [73]

«Беван наверняка был в курсе последних изменений политики правительства в отношении французских кораблей, которые носили двусмысленный характер. Он также знал планы операции «Менейс» и следил за ее развитием. Однако он не придал серьезного значение передвижениям французских кораблей даже в связи с ней».

Профессор Мардер пишет:

«Если отнестись к Бевану непредвзято, то можно предположить, что, прочитав телеграмму, он отнесся к ней не слишком серьезно с учетом теперешней политики Адмиралтейства. Наверное, он полагал, что самое главное — избегать инцидентов, как думали адмиралы Норт и Сомервилл».

Точка зрения Черчилля была иной:

«Офицер, который был полностью в курсе экспедиции к Дакару, просто обязан был понять, что телеграмма имеет исключительное значение. Он не принял никаких срочных мер, а просто позволил ей следовать обычным порядком, как остальным телеграммам на имя Первого Морского Лорда».

Это гораздо более резкая формулировка, последующая реакция Черчилля тоже была резкой. Однако, как потом говорил Паунд, Беван позднее сам признал, что действовал совершенно неправильно. Паунд писал, что капитан 1 ранга Беван «не сумел принять срочные меры, что просто обязан был сделать. Он должен был немедленно доложить старшим офицерам о телеграмме».

Если это действительно так, то это перечеркивает оправдание, что Беван понимал политику Адмиралтейства так же, как и адмирал Норт.

Существует еще одно объяснение, почему Беван позднее не стал поднимать шум, как это сделал адмирал Норт. Он так поступил не потому, что осознал свою вину, а потому, что был совсем иным человеком, чем адмирал. Вскоре после этого эпизода капитан 1 ранга Беван покидает Адмиралтейство. Его назначают командиром легкого крейсера «Линдер», который тогда действовал в Красном море и Индийском океане, то есть далеко от главных театров войны на море. Стефен Роскилл тогда служил под его командованием на этом корабле и нарисовал хороший портрет Бевана, указав возможные причины его молчания.

«Что я могу сказать о Бобе Беване? Я знал его очень хорошо и уважал как недалекого, но совершенно честного человека. Я служил у него на «Линдере» старшим помощником и принял командование крейсером только после того, как рентген обнаружил у него затемнение в легком. Я всегда думал, что его сделали жертвой за ошибку, которая не была лишь его ошибкой. Разумеется, все это глубоко повлияло на Бевана. Но поскольку военная ситуация складывалась трудно, он вряд ли мог защищаться, не подставив при этом своих начальников. А это было совершенно противно его характеру».

Но, какой бы то ни была причина, Бевана сочли виновным и 20 сентября сместили с его поста. Он получил строгий выговор, который в то время имел форму письма с изложением его действий, который «вызвали особенное неудовольствие Их Лордств».

Боб Беван воспринял это спокойно и с достоинством. Вскоре он был назначен командиром легкого крейсера «Линдер». Относительная легкость наказания взбесила темпераментного премьер-министра. Именно Беван, а не Норт стал мишенью язвительных замечаний Черчилля 8 октября во время речи в палате общин, когда ему пришлось объяснять причины провала в Дакаре. Он заявил:

«Благодаря серии случайных совпадений и некоторых ошибок, которые стали предметом дисциплинарного разбирательства или расследуются в данный момент, ни Первый Морской Лорд, ни кабинет не были проинформированы о приближении этих кораблей к Гибралтарскому проливу. Об этом узнали уже слишком поздно, чтобы воспрепятствовать проходу».

Даже сам Норт, ознакомившись с этой речью, был вынужден признать, что истинным козлом отпущения Черчилль выбрал Бевана, а не его. Позднее он написал жене:

«Из тех отчетов об этой речи, которые я сумел собрать, становится видно, что пострадать предстоит какому-то бедняге в Адмиралтействе, хотя они собирались именно мне приказать, как говорили раньше: «Спустить флаг и перейти на берег». Я думаю, этому козлу отпущения сильно не повезло».

Премьер-министр жаждал крови Бевана. 19 октября он написал Александеру, требуя перевести Бевана на половинное жалование, если только суд не оправдает его. Черчилль бушевал: «Беван повинен в самой серьезной и катастрофической неудаче. Не выполнив своих обязанностей, он еще больше усугубил несчастное стечение обстоятельств».

Александер охотно воспользовался нечаянной подсказкой и написал премьеру, что такие действия нежелательны. Хотя Бевана можно было отправить под суд военного трибунала, «его естественное право на защиту поставило бы Совет Адмиралтейства в крайне неловкое положение, так как он мог бы сказать, что уже понес наказание». (Это о снятии с поста.) То же самое он написал в отношении перевода Бевана на половинное жалование. С точки зрения Александера, флот воспринял бы это как явную несправедливость.

Черчилля этот ответ ничуть не удовлетворил. Он сообщил, что не считает высказанное Их Лордствами особенное неудовольствие достаточным наказанием за ошибку Бевана. Черчилль потребовал дальнейших действий.

«Я считаю, что этот офицер должен быть переведен на половинное жалование, и надеюсь, что вы согласитесь с моими пожеланиями». Александер был не из тех, кто мог удержать премьера, вышедшего на охоту за скальпами, и он передал это послание адмиралу Паунду. Как и бывало раньше, Паунд не собирался позволить Черчиллю устроить охоту на ведьм в своей епархии. Он посоветовал Александеру предоставить Совету Адмиралтейства решать данный вопрос, а не премьер-министру. Более того, подобные действия Черчилля, по мнению Паунда, противоречили не только морскому законодательству, но и гражданской практике.